Сон без пробуждения. Наталия Антонова
заявил Наполеонов и вышел в коридор. За одной из дверей слышались всхлипы. Шурочка постучал и тут же распахнул ее.
Глава 2
Зима в этом году в России выдалась суровая.
По-видимому, жители средней полосы просто вынудили ее обрушить на города и села тридцатипятиградусные морозы и снегопады, по обильности превышающие норму в несколько раз. Уж очень надоели они зиме своими причитаниями и жалобами на прежние теплые сезоны. Ну не нравились народу дожди в декабре и оттепели в январе! Им подавай Рождественские морозы и сугробы, как в сладостно приукрашенном детстве.
И довздыхались усатые дяденьки и высокогрудые тетеньки: «Ах, какие раньше стояли морозы! Я помню, мы в школу по неделе не ходили. Целый день во дворе играли! Лепили снеговиков и катались с горок. А какие были снега! Утром встанешь, а дверь не открыть, так ее снегом завалило. Что же теперь?! Одна сырость. Всю атмосферу испортили». И так далее, и в таком же духе.
Ясно, что сердце у зимы не железное, а снежное, вот и откликнулась она на просьбы трудящихся – и морозы даровала, и снегопады.
Народ, естественно, снова не доволен! Трубы центрального отопления, не ремонтированные с того самого сладостного детства усатых дяденек и высокогрудых тетенек, морозов не выдерживают и лопаются, снегоочистительная техника не справляется со снегом, который валит день и ночь, на дорогах пробки.
Дети, правда, в школу из-за морозов не ходят, но ведь у них и так каникулы.
В общем, перестаралась зима. Хотела, как лучше…
Морис Миндаугас сидел в кресле возле камина и смотрел на покачивающиеся в ритмичном танце языки огня.
В доме детектива Мирославы Волгиной было тепло от горячей воды, наполняющей батареи. Дом был ее собственный, и поэтому все в нем было так, как надо.
Однако Мориса всегда тянуло к камину. Он мог часами, не отрываясь, смотреть на огонь и думать о своем.
Морису не спалось этой ночью, и он коротал время за чтением, на его коленях лежала прочитанная до середины книга Е. П. Карновича «Любовь и корона». Судьба брауншвейгского семейства взволновала Мориса. Ему было искренне жаль Анну Леопольдовну, ее несчастного мужа, принца Антона Ульриха, и их многочисленных детей. Елизавета же Петровна была ему глубоко несимпатична.
На каминной полке тихо тикали часы.
В бледно-голубом небе на западе все еще виднелась половинка луны, а на востоке вспыхнула нежным румянцем утренняя заря.
Миндаугас услышал легкий шорох за спиной и обернулся.
Большой пушистый кот Дон, быстро пробежав по ковру, присел на миг и запрыгнул к Морису на колени. Отблески пламени отразились в желтых глазах кота, и они вспыхнули ярким янтарным блеском. Дон привстал на задние лапы и ткнулся мокрым носом в щеку Мориса. Ласково потерся и, устроившись на коленях поудобнее, замурлыкал.
Морис провел ладонью по густой черной шерсти Дона.
В доме детектива Дон был священным животным и всеобщим любимцем, почти все его капризы и желания исполнялись.
Иногда Морис шутил: «Дон – уменьшенная копия своей хозяйки в кошачьем обличьи, только характер у него лучше».
– Ну