Под городом Горьким (сборник). Василь Ткачев
Вот и Наталья подтверждает…
– Подтверждаю. А как же.
– В этом году разжились на кабанчиков, я и Наталья. Без жиров тяжело, одна бульба в рот не лезет. Если б еще коровка была, то и вовсе горя бы не знали. Нам бы хоть одну на двоих…
– Скажи, скажи моему, что Василек уже прошлым летом трудодни зарабатывал в колхозе… коня водил на окучке, – попросила Наталья.
Ховошка надулась:
– А сама разве не можешь? «Скажи, Ховошка, попроси, Ховошка». Я помолчу, говори ты.
Наталья не сразу решилась, но уже когда набралась смелости, решительности, сказала громко и гордо:
– Микола, а Василек наш коня, коня водит, хлеб зарабатывает!..
И расплакалась. Ховошка начала ее успокаивать, но потом, махнув рукой, продолжала далее:
– Жито в этом году кустится хорошо, стебли должны быть толстые, то найму людей, пускай хату перекроют. Печь еще та, что при тебе сделана была, Петро. А что с ней, печкой, станется? На нее не капает, течет только та крыша, со двора которая. Сыночка нашего назвала Петькой, в честь тебя…
– Ты ему уже об этом говорила сто раз, – заметила, но не с упреком, Наталья. – У меня уже рука закаменела стопку держать. Давай, скажи что-нибудь, да выпить пора. Заждались ведь они, соколики…
– Скажу. Как не сказать? За вас, парни. Чтобы мягкой была вам чужая земелька.
Женщины выпили, помолчали.
– Ты, Наталья, как шилом в одно место…
– Чего-чего?
– Перебила меня, я ж не сказала, что Петька не сопляк какой – учится уже в третьем классе, – тихо промолвила Ховошка. – В третьем… Тот раз говорила, что во втором… Сколь время прошло, а!..
– Ну если только так… Уточнение серьезное…
– Не повезло нам, девка: без мужиков остались.
– Да, да. Без них, – вздохнула Наталья и прослезилась. – А так все хорошо начиналось. Ой, чего ж это мы?! – Вдруг она встрепенулась. – Не говори больше про мужиков – ну их!.. А вдруг услышат… наши, а?..
– Наши не услышат. Э-хе-хе-хе… Ни чужих, ни своих… А надо как-то карабкаться… жить. Хочется жить…
– Иной раз, тебе признаюсь, я Николашкину сорочку нюхаю, она его потом пахнет. Густо так вся пахнет. Терпко. Не постирала тогда, сразу, так и лежит, как будто бы только снял с себя. Хорошо, что не дотронулась до нее тогда, как на войну забирали. Все руки не доходили. И хорошо.
– Тогда все валилось из рук, – поддержала Наталью Ховошка, огляделась по сторонам. – Ну что, девка, не пора ли нам? А то вон – слышишь? – школьники в горн дуют и барабанят… Скора будут… Убрать надо скатерку… Да постоим, послушаем школьников… Там и Петька мой…
– И мой Васенька прифрантился в новые штаны и сандалеты… Сам на себя заработал… Давай, давай, девка, прибирать… Заткни бутылку, заткни, чтобы не вылилась смола та. Может, Митрофан с гармонью придет, как тот раз, составит нам компанию. Тогда опять посидим после ребятни, песни попоем для своих соколиков…
Когда подрос, мне было стыдно, что я сидел в кустах и подслушивал солдатских вдов. А тогда я просто