Северина. Валерий Бронников
вокзале сразу нашлись желающие разделить с ним трапезу. Два мужика неопределённого возраста в потёртой и видавшей виды одежде стояли за столиком, тянули пиво. К ним он и пристроился.
– К вам можно?
– Присоединяйся, мил человек, – ответил тот, что был в кепке и уже навеселе.
– Я не один, – сказал Иван, доставая из-за пазухи бутылку водки.
– Тем более присоединяйся, мы хорошему человеку всегда рады. Вот ждём автобуса, решили по пиву ударить, дорога длинная, – проговорил скороговоркой тот же мужик.
– Я тоже жду автобуса.
– Вот вместе ждать и будем, – вступил в разговор коренастый мужик с лицом, которым по его виду, пахали землю. Оно было помято, опухшее и в ссадинах. На голове были жидкие слежавшиеся волосы.
– Вы, мужики, простите, но мне надо расслабиться, что-то тоскливо на душе.
– Правильно, если тоскливо, надо отвлечься, – сказал коренастый, – Жора, – он протянул руку.
– А я Алексей, – сказал в кепке.
– Иван, – коротко ответил Иван.
Он разлил по стаканам всем водку, они, молча, не чокаясь, выпили. Потом выпили водку с пивом, а потом коренастый сходил, принёс ещё.
– Мне тоже тоскливо, – сказал он, – Сколько живу, а не разбогател.
– Где ты видел, чтобы простые мужики были богатыми? – спросил Алексей.
– Богаты те, кто близко сидят к деньгам, – сказал Иван, – На них и мёртвые души работают, и мы грешные. Ещё ни разу не было, чтобы за работу заплатили много. Всё стараются урезать и отнять.
– А ты как хотел? Если у нас не отнять, им, – Жора махнул куда-то в сторону, – ничего не останется. А с кого налоги брать? Штрафы? Всё с нас грешных! Надо, чтобы обороноспособность страны была на высшем уровне. За наш же счёт государство держит сотни домов для умалишённых, слаборазвитых и прочих.
– С доходов мы платим подоходный налог, чтобы государство наше могло твёрдо стоять на ногах.
– Мы-то платим, а всё ли платят толстосумы? Мне кажется, что, чем больше человек получает, тем меньше старается заплатить государству – это было всегда так, – заключил Алексей.
Жора в этот диалог не вступал. Ему было ровным счётом наплевать и на доходы, и на подоходный налог и на своё окружение: у него болела голова. Боль была нудной, постоянной, мучительной. От водки, которой он хотел вылечить свою голову, она ещё больше болела. Боль только на время притуплялась после очередного приёма во внутрь. Он смотрел на своих собеседников, но был от них где-то далеко, занятый мысленно своей головой.
Около ног вертелась куршивая собачонка, выпрашивая всем своим видом себе подачку. Она то садилась, внимательно рассматривая всех по очереди, то обегала вокруг ног, то пересекала подстольное пространство по диагонали и снова садилась. Иногда ей что-то и доставалось. Мужчины бросали ей всё без разбору: корочку хлеба, огрызок помидора, чешуйку от лука. Иногда, конечно, расщедрившись, угощали и маленьким кусочком сала, которое было самым вкусным деликатесом