Гнев Земли. Константин Злобин
прилетев в Нью-Йорк, остаться без личного помощника.
– Ничего страшного, – ответил тот. – Тяжело в учении – легко в бою. Ведь так, молодой человек?
Его рука с такой силой опустилась Михаилу на плечо, что он скривился от боли.
– Пусть сейчас немного помучается, зато потом ему будет все нипочем. Так, говорите, учились в Новосибирском Университете? Кто сейчас там ректорствует? – обратился он к Савве Тимофеевичу.
– Шкваловский, – буркнул президент.
«Стервятник» поморщился.
– Когда он уже сдохнет, сквалыга старая? Теперь я понимаю, почему у нас получаются такие дипломаты – прямо девицы из Смольного института, – кивнул он на покрасневшего от негодования Михаила. – Знают наизусть статьи Хельсинкского договора, говорят на разных языках, без запинки ответят, насколько должен выглядывать платок из смокинга, зато не в зуб ногой, чем руководствуется та или иная страна в своей внешней политике. Во всем видят только оболочку, фантик и не догадываются об истинных причинах происходящего. Не замечают сути. Вот скажите мне, – его колючие глаза вновь воткнулись в Михаила. – Почему началась третья мировая война?
– Это знают даже школьники, – хмыкнул Михаил. – Столько книг написано…
– А вы представьте, что я некоторое время отсутствовал… на Земле. Улетал по делам. Теперь вернулся и прошу объяснить, что здесь за катавасия приключилась. Начинайте – я вас слушаю!
– Аркадий, отстань от парня, – снова вступился президент. – Это ты своим всевидящим оком можешь пронизать землю, а он только четыре года как из яйца вылупился. Или ты мне за Шкваловского мстишь?
Хищный нос долговязого чуть не проделал в Старике дыру.
– Не произноси при мне этого имени! – зашипел он, словно перед ним сидел не глава государства. – Как ты мог поставить его ректором? Ты же знаешь, что это за человек.
– Все я знаю, но и ты меня пойми…
– Ты даже пальцем не пошевелил, – наседал на президента старый приятель. – Когда он приказал вынести из библиотеки все мои книги и сжечь их на площади, словно это была какая-то зараза. Мой многолетний труд «Ядерный узел». Я писал его днями и ночами. Помнишь, как он назвал его? «Мракопись». Он всегда старался извозить в грязи мое имя, но больше всего он хотел, чтобы меня забыли.
– Ну-ну, – увещевал его Старик. – Не кипятись – ты же знаешь, что я не мог поступить иначе.
Они замолчали, зато до Михаила, с открытым ртом слушавшего их перепалку, внезапно дошло.
– Вы – профессор Богомолов? Тот самый? – спросил он.
– Вот видишь, никто тебя не забыл, – облегченно отозвался президент. – Молодежь знает «того самого» Богомолова.
Долговязый вытаращился на Михаила.
– Вы хотите сказать, что читали хотя бы одну мою книгу? – в его глазах уже не было той всепоглощающей злобы.
– Конечно, – с несколько преувеличенным энтузиазмом воскликнул Михаил. Он плохо разбирался в политике, но знал, как расположить