Маски. Андрей Белый
Ветер по жести пройдет: в коловерть!
____________________
Перед тителевским домочком являлось сомнение: есть ли еще все, что есть здесь: Москва – не мираж? Под ней вырыта яма; губерния держится на скорлупе; грузы зданий проломят ее; Никанор же Иванович с Элеонорой Леонов-ной, с Тителевым, с Василисой Сергеевной и с братом, Иваном, –
– провалится –
– в яму!
И креп грохоточек пролетки.
Но дворник, Икавшев, всем видом гласил, что он – то, чем он выглядит: стало быть, все, что есть – есть таки?
Ветер сигает оврагами
Ты о весне прощебечешь ли мне, синегузая пташечка?
Небо – сермяжина; середозимок – не осень, а сурики, листья – висят: в сини сиверкие; туч оплывы, – свечные, серявые, – в голубоватом нахмуре; туда – сукодрал, листо-чес, перевертнем уносится, из-за заборика взвеявши пыль.
Надломилась известка, а где – села наискось крыша; и ломаной жестью, и дребезгом скляшек осыпалось место, где строился дом; поднялись только грязи; и снизилось
прочее все.
Никанору Иванычу делалось жутко, когда он, бывало, бросался отсюда домой, лупя –
– свертами,
– свертами; –
– плещет полою
пальто разлетное; потеют очки; скачет борзо под выезд пролеток и под мимоезды трамвая; цепляет зонтом, так не кстати кусающим, за руку: чудаковато, не больно; обертывались, провожали глазами его: гоголек, лекаришка уездный!
Расклоченный лист бороденочки – в ветер! На лицах – тревога и белый испуг; и –
– шаги: –
– шапка польская: конфедератка; рот – стиснут (его не растиснешь до сроку); и с ним: –
– раздерганец –
– летит с реготаньем; пола с бахромой; лицо – желтое, точно имбирь; в кулачине излапана шапка; – и – серь; скрыла рот разодранством платка; – и –
– под дом: почтальон:
– Тут у вас… А ему:
– Ты скажи-ка, – Россию на сруб? Почтальон:
– Тут у вас проживает Захарий Бодатум?
– Нет, ты нам скажи-ка, – на сруб?
– На обмен: расторгуемся!..
– Нечего даже продать…
Почтальон, – не стерпев, шваркнув сумкою:
– Души свои продавайте, шпионы ерманские: души еще покупают!
И шмыг под воротами…
____________________
Высверки вывесок; искорки первые; льет молоко, а не дым, дымовая труба; слышно: издали плачет трамвай каре-красными рельсами; в облаке у горизонта – расщепина; ясность, – предельная; даль – беспредельна.
Сверт: –
– уличный угол, где булочный козлоголосит хвостище:
– Нет булок: война.
– Не пора ли?
– А что?
– Знаешь сам! Поднималась безглазая смута –
– от очереди черным чертом растущих хвостов:
– Рот-от – не огород: не затворишь; сорока – вороне; та – курице; курица – улице; и ни запять, ни унять! Когда баба забрешит, тогда и ворота затявкают.
Бабы чрез улицу слухи ухватами передавали; как ржа ест железо, Россию ел слух:
– Нет России!
____________________
Трарр –
– рарр –
– барабан