Штопальщица. Светлана Храмова
тоски ни жалоб, ни-ни, а изнутри болезнь грызла. Рак обнаружили поздно, когда уже сделать ничего нельзя, долго она не мучилась.
В чемоданчике том все необходимое нашлось – Владимир Зейсович человек основательный. И чулки не позабыл, и колье с сережками, изумруды, у Наташи отродясь таких не было. А платье – сказка! Черное, строгое, с зеленоватыми переливами по подолу и на плечах. И пальто, и туфельки, точь-в точь Наташин размер, как он угадал?
Игра тем вечером удалась, он учил ее русскому языку, она смешно повторяла, изображая сильнейшие трудности в произношении, постоянно переспрашивая. Пили вино и хохотали, оба. Давно Наташа не веселилась от души. И на такси ее домой привез, и откланялся учтиво. Джентльмен.
– А у вас прекрасный английский, мадам.
– Спасибо. Школу хорошую закончила.
– Ну вот и пригодилась школа твоя. До новых встреч! Завтра в том же номере, жду!
Через неделю Наташа уже работала в семейных апартаментах Владимира Зейсовича. Жена и две дочки молчаливо отреагировали на появление в доме новой гувернантки. Понятно без слов, что решения главы семейства не обсуждались. Да и внимания особого ласковый её бегемот ни на Раису Семеновну, ни на Марину с Фаиночкой, младшенькой, не обращал. Возвращался поздно, квартира к тому времени убрана, домашние спят.
Зато в Наташкиной комнате игры чуть не до утра продолжаются. Неудобно целый день взгляды на себе ловить, но что поделаешь, убирала Наташа старательно, вопросов не задавала. Два месяца.
А в один прекрасный день… ну не прекрасный, обычный, но два месяца ведь терпела. И беременность первая.
– Наташа, я нам квартиру купил. Завтра переезжаем. Развод оформляется. Замуж за меня пойдешь?
Это Владимир как само собой разумеющееся сообщил. Только много позже вспоминала с обидой – хорошо, хоть не сказал: «Радуйся, я решил на тебе жениться». На вопрос она ответила утвердительно. Глаза сияли от счастья и уверенности, что ей задумываться ни к чему.
Все за нее решится. Бегемотик у нее умный. И ласковый.
Он обнял ее и долго-долго не отпускал. Дышал шумно, прерывисто. Она и не думала высвобождаться, так бы и стояла. Лучший день в ее жизни.
II
Ирочка родилась пухленькая, глазки ясные, светлые. Для Наташи обустройство новой квартиры – привычное дело. И ребенок тихий, как всю жизнь Ирочка с ней была. Ни минуты свободной. Светлые покои, только-только в порядок привела – а уже новая беременность, новая перспектива: Наташа, собирайся, мы теперь в Нью-Йорке будем жить. Безопасней.
Остолбенела, так с ложечкой Ирочкиной в руке (дочка любила пюре, и супчики, компотики свежесваренные, Наташа готовила по специальным рецептам, с детства помнила, как и что лучше смешивать, чтоб ребенок ждал обеда, как праздника) и застыла. Тут жизнь ее, тут родное и понятное, куда ехать, зачем? И могила мамы Анастасии без присмотра останется, это Наташу расстроило окончательно.
Стирка,