Открытие себя (сборник). Владимир Савченко
определяли при помощи языка, как сейчас мальчишки – годность батарейки. Ток обнаруживали по отложению меди на катоде. Но работали же люди. И мы… что с тобой?
Теперь дубль согнулся от хохота.
– Представляю: лет через двадцать будет единица измерения чего-то – „кривошея“… Ой, не могу!
Я так и лег на тахте.
– И будет „кривошееметр“… вроде омметра!
– И „микрокривошеи“… или, наоборот, „мегакривошеи“ – „мегакры“ сокращенно… Ох!
Приятно вспомнить, как мы ржали. Мы были явно недостойны своего открытия. Отсмеялись. Посерьезнели.
– Исторические примеры – они, конечно, вдохновляют, – сказал дубль. – Но не то. Гальвани мог сколько угодно заблуждаться насчет „животного электричества“, Зеебек мог упрямо твердить, что в термопарах возникает не термоэлектричество, а „термомагнетизм“, – природа вещей от этого не менялась. Рано или поздно приходили к истине, потому что там главным был анализ информации. Анализ! А у нас – синтез… И здесь природа человеку не указ: она строит свои системы – он свои. Единственными истинами для него в этом деле являются возможности и цель. Возможности у нас есть. А цель? Мы не можем ее сформулировать…
– Цель простая: чтоб все было хорошо.
– Опять? – Дубль посмотрел на меня. – И дальше начинается детский разговорчик на тему „Что такое хорошо и что такое плохо?“.
– Не надо детских разговорчиков! – взмолился я. – Будем оперировать с этими произвольными понятиями, будь они неладны: хорошо, плохо, желания, потребности, здоровье, одаренность, глупость, свобода, любовь, тоска, принципиальность – не потому, что они нам нравятся, а просто других нет. Нет!
– На это мне возразить нечего. Действительно, других нет. – Дубль вздохнул. – Ох, чувствую, это будет та работка!
– И давай договаривать до точки. Да, нужно, чтоб все было хорошо. Нужно, чтобы все применения открытия, которые мы будем выдавать в жизнь, в мир… чтобы мы в них были уверены: они не принесут вреда людям, а только пойдут им на пользу. И давай отложим до лучших времен дискуссию на тему: в каких единицах измерять пользу. Я не знаю, в каких единицах.
– В кривошеях, – не удержался дубль.
– Да будет тебе! Но я знаю другое: роль интеллектуального злодея мирового класса мне не по душе.
– Мне тоже. Но маленький вопрос: у тебя есть идея?
– Идея чего?
– Способа, как применить „машину-матку“, чтобы она выдавала в человеческое общество только благо. Понимаешь, это был бы беспрецедентный способ в истории науки. Все, что изобретали и изобретают сейчас, таким чудесным свойством не обладает. Лекарством можно отравить. Электрическим током можно не только освещать дома, но и пытать. Или запустить ракету с боеголовкой. И так во всем…
– Нет у меня пока конкретной идеи. Мало мы еще знаем. Будем исследовать „машину-матку“, искать этот способ. Он должен быть. Это не важно, что ему нет прецедента в науке – прецедента нашему открытию тоже нет. Ведь мы же будем синтезировать