Атака на мозг. Оскал психотронной войны. Дэн Перцефф

      – Четвертый опыт также прошел на ура. Собака должна была после известной процедуры внушения вскочить на один из стульев, стоявших у стены комнаты позади нее, и затем, поднявшись на стоящий рядом с ним круглый столик и вытянувшись вверх, поцарапать своей лапой большой портрет, висевший на стене над столиком. Казалось бы, это еще более сложное действие по сравнению с предыдущим не легковыполнимо для собаки. А между тем, после обычной процедуры сосредоточения и взгляда в глаза в течение нескольких секунд Пикки спрыгивает со своего стула, быстро подбегает к стулу, стоявшему у стены, затем с такой же быстротой вскакивает на круглый столик и, поднявшись на задние лапы, достает правой передней конечностью портрет, поцарапав его немножко своими когтями. Если принять во внимание, что оба последних опыта осуществлены по заданию, известному только мне и Дурову и никому больше, что я был все время рядом и неотступно за всем следил и не мог при этом заметить ничего, объясняющего выполнение собакой задуманного задания, так нельзя было более сомневаться, что собака способна при вышеуказанных условиях опыта проделывать какие угодно сложные действия, доступные ее выполнению.[2]

      Затем Бехтерев сделал несколько специальных докладов для Института мозга, а также написал ряд статей. Главный же вывод произвел сенсацию. Академик указал на то, что при проведении опытов он обнаружил особый сверхчувствительный контакт, возникающий между собакой и человеком, благодаря которому имеется возможность на языке животного управлять его поведением мысленно.

      – То есть вы считаете, что именно человек – причина загадочных смертей дельфинов? И что этот предполагаемый экстрасенс не любит животных? Он объявил войну Гринпису? – я едва не расхохотался; конечно, ученые выкладки не вызывали у меня сомнений, однако связь между этими событиями мне не удавалось проследить.

      – Не нужно сразу отвергать то, чего не понимаете, и делать скоропостижные выводы, – одернул меня Уильям. – Во-первых, я ни слова не сказал про экстрасенса, во-вторых, вы ничего не знаете о данном вопросе. Следовало прекратить беседу сразу после первых проявлений вашего скептицизма, но я привык. Сегодня, когда люди все больше верят во всякие магические штуковины, научные достижения им кажутся фантастикой.

      – Прошу прощения, – сказал я, проклиная свою несдержанность.

      – Хорошо, забыли. Слушайте дальше. Так вот, в первую очередь меня интересовали успехи советских и российских ученых в области психотроники. Несмотря на скептическое отношение моих соотечественников к русским, я бывал в России часто, поэтому знаю о безграничном умственном потенциале этих людей. Они могут отставать на годы и быть впереди на десятилетия. Вот почему в первую очередь меня интересовал именно их опыт. Еще один факт: у нас в Америке в последнее время, впрочем, будет точнее – в последнее столетие, развелось множество лжецов и псевдонаучных трудов, когда ни один из «ученых»