Краткое изложение Евангелия. Лев Толстой
до сих пор. Лжетолкователи эти называют Иисуса Богом, но признание его Богом не заставляет их придавать словам и учению, приписываемому Богу, большего значения, чем словам Пятикнижия, Псалмов, Деяний апостольских, Посланий, Апокалипсиса и даже соборных постановлений и писаний отцов церкви.
Лжетолкователи эти не допускают иного понимания учения Иисуса, как такого, которое было бы согласно со всем предшествующим, и последующим откровением; так что цель их и в том, чтобы найти наименее противоречивый смысл самых невозможно-разноречивых писаний Пятикнижия, Псалмов, Евангелия, Посланий, Деяний, т. е. всего, что считается священным писанием.
Объяснений таких, имеющих целью не истину, а согласование несогласимого, т. е. писаний Ветхого и Нового Завета, очевидно может быть бесчисленное количество, и таково оно есть. Таковы послания Павла, постановления соборов, начинающиеся формулой «изволился нам и св. духу». Таковы постановления пап, синодов, хлыстов и всех лжетолковатей, утверждающих, что их устами говорит св. дух. Все они употребляют один и тот же грубый прием утверждения истины своего толкования тем, что толкование их есть не людское толкование, а толкование св. духа.
Не входя в разбор самых вер этих, называющих себя истиной, нельзя не видеть того, что в общем им всем приеме признания огромного количества так называемых писаний Ветхого и Нового Завета одинаково священными лежит непреодолимая, ими самими поставленная себе преграда для понимания учения Христа, и еще того, что из этого заблуждения вытекает самая возможность и даже необходимость бесконечно разнообразных толкования учения. Только согласование всех откровений может быть бесконечно различно; толкование же учения одного лица, почитаемого за Бога, не может порождать разногласия. Учение Бога, сошедшего на землю, чтобы научить людей, по самой цели сошествия Бога на землю, не может быть понимаемо различно. Если Бог сошел на землю, чтобы открыть истину людям, то наименьшее, что он мог сделать, это то, чтобы открыть истину так, чтобы все ее поняли; если же истины божеские таковы, что и Бог не мог их сделать понятными для людей, то люди уж никак не могут этого сделать.
Если Иисус не Бог, а великий человек, то учение его еще менее может породить разногласия. Учение великого человека только тем и велико, что оно понятно и ясно высказывает то, что другие высказывали непонятно и неясно. То что непонятно в учении великого человека, то и невелико; и потому ни одно учение великого человека не порождало сект. Только такое толкование, которое утверждает, что оно есть откровение св. духа, что он единое истинное, что все остальные ложь, – только такое толкование порождает разногласие и вытекающую из него взаимную враждебность церквей между собою. Сколько бы ни говорили церкви всяких исповеданий о том, что они не осуждают другие исповедания, молятся о присоединении и не имеют к ним ненависти, – это несправедливо. Никогда ни одно утверждение какого бы то ни было догмата, начиная с Ария, не вытекало ни из чего другого,