Гетманство Выговского. Николай Костомаров
сказывают, – говорили поселяне Рагозину, – будто бояре и воеводы с ратными московскими людьми придут к нам, а мы этому и рады».
Так, с одной стороны, Выговскому и его партии представлялся повод к подозрениям и неприятным ожиданиям перемен от царя, а с другой московскому правительству приходили вести, что народ не любит новоизбранного правителя; что народ расходится с ним и с его партиею в желаниях, что Выговский и значные – тайные недоброжелатели Москвы. Запорожцы поймали посланцев Выговского, отправленных в Крым, перехватили письма гетмана к хану: по известию современника поляка, самих посланцев утопили, а письма отправили в Москву с своим послом. Они доносили, между прочим, что к Выговскому ездит какой-то ложный монах Данило, француз родом, который ведет тайные сношения и подстрекает его к отпадению от Московщины, старались растолковать письма гетмана к хану так, что гетман с ханом и поляками хочет идти войною на Московщину.
Но сильнее всех врагов Выговского был полтавский полковник Мартын Пушкарь; пользуясь расстройством народного смысла, недовольством черни против значных, Пушкарь надеялся сделаться сам гетманом, свергнувши Выговского, созвал у себя раду, и объявил на ней, что Выгавский изменник, сносится с поляками, крымцами, думает изменить царю.
Вместе с запорожскими гонцами он отправил в Москву и своего атамана, Стринджу с товарищами; они повезли донос, что гетман изменник, сносится с Ордою и поляками. Решившись в то же время действовать оружием, Пушкарь просил запорожцев помогать ему против Выговского: по та-’ кой просьбе, шестьсот молодцов отправилось к Пушкарю под начальством атамана Якова Барабаша. Но главная сила Пушкаря состояла в народе. Полтавский полковник, чтоб вредить своему врагу, постоянно призывал козаковать посполитых, стремившихся к уравнению прав своих с козаками. Ненависть, прежде обращенная на польских панов, теперь готова была с тем же неистовством обратиться на единоземцев, которым более других послужило житейское счастие. Призывы Пушкаря подействовали на бездомовных и безземельных: таких накопилось множество в Украине от разорений, смут и отвычки от работ во время беспрерывных войн. Со всех сторон стекались к Пушкарю работники из винокурен, – а винокурни и пивоварни тогда находились чуть не в каждом зажиточном доме, – сбегались пастухи, наймиты; не имевшие своего угла и жившие из куска хлеба у богатых, теперь бежали козаковать. – в надежде отомстить за побои хозяевам и присвоить их имущества, для того, чтоб пропить и промотать награбленное в несколько дней, все, что носило название голоты (т. е. голи, голяков), явилось под знамена Пушкаря. Они шли без лошадей, без оружия, нередко без одежды и обуви, в лохмотьях, с рогатинами, дубинами, косами и, – по замечанию летописца, – с сердцами, готовыми на убийства и грабежи.
Пушкарь составил из них пехотный полк: они назывались дейнеками (т., е., может быть, денеяки, кой-какие), и в короткое время у полтавского полковника было, как думали, до двадцати тысяч…, и с каждым днем партия его увеличивалась; окрестности