Долгая дорога домой. Сару Бриерли
и правильные, и неправильные решения. Мои инстинкты не всегда были хорошо развиты, но за недели жизни на улице они обострились, и я научился ощущать опасность и сознательно или подсознательно реагировать на нее. Если хочешь выжить, приходится полагаться на свое чутье. Наверное, любой пятилетний малыш почувствовал бы себя неловко, лежа на кровати рядом с посторонним мужчиной. Далее не последовало ничего предосудительного, он и пальцем меня не тронул, но, несмотря на его многообещающие заверения в том, что мне помогут найти дом, я понимал: что-то здесь не так. А еще я понимал, что не должен показывать, что не доверяю ему, и что следует ему подыграть. Пока он обещал, что завтра мы вдвоем пойдем в одно известное ему место и он попытается отправить меня домой, я кивал и соглашался. В то же время я чувствовал, что нельзя связываться с этим человеком, что нужно найти способ убежать.
Вечером я вымыл посуду в старом помятом тазу в углу у двери, как делал и предыдущие два вечера. Рабочие, как обычно, принялись за чай, а потом закурили и отвлеклись на свои разговоры и шутки. Мой час пробил. Я выбрал подходящий момент и выскочил за дверь. Бежал что есть мочи, как будто от этого зависела моя жизнь, что, как я теперь понимаю, было недалеко от истины. Я надеялся, что мой поступок застал их врасплох, что мне удалось оторваться от них и меня не догонят. И я несся в ночь вдоль железнодорожного полотна, по незнакомым улицам, понятия не имея куда, с одной-единственной мыслью: убежать как можно дальше!
Я быстро выдохся и, оказавшись на многолюдной улице, перевел дух – может быть, они даже внимания не обратили, что я сбежал, а если и обратили, уж точно не стали бы за мной так далеко бежать. И тут я услышал, как кто-то сзади, совсем близко, окликнул меня по имени. Меня словно током пронзило. Я мгновенно пригнулся, хотя и так был намного ниже всех снующих мимо людей, и направился в самую многолюдную часть этой узкой улочки, к шумным палаткам, выстроившимся вдоль тротуара, в которых продавали еду. Я оглянулся и заметил двух мужчин, которые, похоже, преследовали меня – мрачные, с суровыми лицами, они постоянно оглядывались и шагали очень быстро. Я узнал в одном из них железнодорожника, с которым познакомился вначале, но он уже мало походил на доброго человека, приютившего меня у себя. Я поспешил от них прочь, но на улицах скоро стало настолько многолюдно, что быстро передвигаться я не мог, и почувствовал, что преследователи меня настигают. Нужно было прятаться. Я разглядел небольшой проход между двумя зданиями и, юркнув туда, стал пробираться до тех пор, пока не наткнулся на выступающую из стены канализационную трубу, из которой капала вода. Труба была достаточно большой, чтобы я мог там спрятаться. Я на четвереньках забрался в трубу и стал пятиться, чтобы меня невозможно было разглядеть снаружи. Я не обращал внимания ни на паутину, ни на вонючую воду, текущую по рукам. Больше, чем темной трубы, я боялся того, что осталось снаружи. Если меня здесь обнаружат, бежать будет некуда.
Я слышал, как один из преследователей разговаривал с торговцем фруктами,