Царство Прелюбодеев. Лана Ланитова
ты и с меньшею гордыней – не стал бы хвастать множеством клинков. Да это все равно, что цЫгана поставить сторожем в конюшне рысаков. Итог один: и цЫган лошадей угонит, булату турок тоже применение найдет.
– Да и не турок был он вовсе! – досадливо отмахнулся Махнев.
– Но с детства жил в Османии, а стало быть, тех мест он нравы все-таки впитал. А ты, как слабоумный… басурманину(!) коллекцию оружия достал!
Они зашли в дом. Обстановка походила на его собственные комнаты в имении – дорогая итальянская мебель, гобелены, картины, бархатные шторы. Просторная столовая с камином, гостиная, библиотека с приличным собранием книг, пара комнат для гостей – все это находилось на первом этаже. Поднялись на второй этаж. Широкая кровать с балдахином, высокие стулья цвета вермильон[14], мягкие кресла и пате[15] – все это сильно напоминало обстановку банной горницы в его поместье. Блестящий трехногий столик приютил замысловатый бронзовый турецкий кальян. Рядом лежали длинные костяные и бамбуковые курительные трубки, стеклянная масляная лампа нежнейшего бирюзового оттенка для поджигания опиума, каменные чаши, и досканец[16] с папиросами. Причудливые цветы фуксии, лаковые иероглифы и крючковатые клювы диковинных жар-птиц, танцующих по бокам блестящей лампы, приковывали любопытный взор.
– Я даже опий и гашиш здесь приготовил для тебя. Зачем же грешника лишать достойного занятия? Правда, хочу предупредить, что адские наркотики действуют немного иначе…
– Да? И как же?
– Ну… как тебе сказать. Возможно, позже сам поймешь, возможно, эта одурь не понравится – другого зелья точно не найдешь. Хоть все леса и долы здесь облазишь, к торговцам обратишься, вот беда – другого опия никто не предоставит. Ах, впрочем, это – ерунда…
– Я тоже так думаю. К чему мне опий в адском царстве? Какая разница, какой он?
– Как сказать… Запомни, Вольдемар, здесь все – иное. И чем закончится никак не угадать, – глаза Виктора сверкнули, – ты новичок здесь и поэтому не знаешь, насколько этот мир отличен от того, где ты недавно жил. Пойми, здесь все непредсказуемо: меняет формы, цвет и запах. Приходят образы, уходят образы – здесь не статично все и нелогично даже.
– Не больно много логики я видел и в подлунном мире, – грустно вздохнув, промолвил Владимир.
– Ты это зря! Довольно предсказуемо там было многое, поверь… Как только ты родился, тебя уж сразу и любили – отец, мамаша, тетушки, прислуга, мамки-няньки. Крестьяне верные пахали на тебя. Любили бабы, Глашка полюбила. В том мире постоянным было все. И если не все, то многое. По крайней мере, для тебя. Ты только глазоньки открыл, к тебе уже бежали, чтобы одеть, умыть и кудри расчесать. Искусный кухарь булки пек умело. И запах кренделей, и запах ветчины – все постоянным было и… никаких сюрпризов не таило. Весной цвели деревья, а к осени колосья зрели. А после ночи утро наступало. А здесь – иное все. И движется иначе. Откуда все приходит, в чем смысл, в чем удача?
Вермильон – ярко-красный, цвета алой киновари. От французского «vermillon»
Пате – род мягкой мебели, табурет с мягким сиденьем.
Досканец – ящичек, ларец, табакерка.