Луна для бездольных. Юджин О’Нил
(словно не так ее понял). Да, способ старый, как мир. Кто про него не слышал? Но говорят, и теперь иногда действует. Такой старый, что никто уж его и не ожидает.
Джози (негодующе уставясь на него). Хватит тебе городить, отец. По твоей морде никогда не поймешь, всерьез ты или шутишь. Только слушать этого я больше не хочу.
Хоган (смиренно). Я думал, ты моего мнения спрашиваешь о том, что Майк тебе предложил.
Джози. Да замолчишь ты или нет? Я знаю, ты надо мной потешаешься. Джим тебе нравится, и дурить его не будешь, даже если бы я захотела.
Хоган. Не буду – если он меня не вздумает дурить.
Джози. Он-то не вздумает.
Хоган. Пожалуй. Но у меня простое правило: никому не верь до конца, даже себе.
Джози. Ну, насчет себя ты прав. Я часто подозревала, что ночью ты тайком слезаешь с кровати и воруешь у себя из карманов.
Хоган. А женить его на тебе – я это не считаю за коварство.
Джози (с досадой). Господи спаси, опять ты за свое?
Хоган. Ты сама меня надоумила насчет женитьбы, и я, как говорится, хочу взвесить преимущества такой сделки. Вы одного поля ягоды, оба бесстыдники. И брак у вас будет счастливый – друг на друга не сможете смотреть свысока.
Джози. Джим, может, иначе думает.
Хоган. То есть думает, что ты ему не ровня? Дурак будет, если так подумает. Отец его из грязи выбрался, стал богатым и знаменитым, а раньше плевать хотел, кто ему ровня, а кто нет. Я же видел, как он у себя на ферме работал – в таком наряде, что я бы на пугало не надел. И все равно ему было, кто его таким увидит. (С чувством.) Настоящий ирландский джентльмен, упокой, Господи, его душу.
Джози. Он-то джентльмен, а ты его надул – и меня еще заставил помогать. Я совсем была девчонкой. Он тебе написал, что агент ему пожаловался, что ты год не платил за аренду. И он, черт возьми, этого не потерпит – и приедет, и сам с тобой разберется. А ты заставил меня нарядиться, волосы расчесать, ленту надеть – чтобы я его смягчила до того, как с тобой встретится. Я побежала ему навстречу, сделала книксен, взяла его за руку и глазами хлопаю, и в дом веду, и угощаю хорошим виски, которое ты для себя одного бережешь, и глазею на него, и говорю, что он самый красивый мужчина на свете. И злость с него тут же слетела.
Хоган (со смешком). Да, ты чудесно справилась. Тебе бы артисткой быть.
Джози (сухо). Ну да, и он так сказал. А потом полез в карман, вынул полдоллара и спрашивает: не ты ли меня подучил. Ну, и я сказала: да, ты.
Хоган (грустно). Надо же, какая предательница – а ведь совсем еще ребенок.
Джози. А потом ты вошел, и, не успел он рот открыть, говоришь ему, что уйдешь с фермы, если не снизит аренду и не покрасит дом.
Хоган. Он прямо остолбенел.
Джози. Однако сказал, что такого жулика, как ты, еще не рождала Ирландия.
Хоган. Он сказал это с восхищением. А потом мы стали пить, байки травить и песни петь, и, когда он уходил, об аренде даже не вспомнили – так англичан наперебой проклинали. (С растроганной улыбкой.) Замечательный был мужик.
Джози.