Заседатель. Федор Михайлович Решетников
казак, атаманом будешь: возьмет да и пойдет к судейше, подарит ей платочек какой-нибудь, или духов каких-нибудь, или индюшку… И служишь ладно. Гм! А то обижает, подлец, сильно.
Судейкин (улыбаясь). Кто же?
Запесошный. Чурохов. Точно, гм, я ему костью в горле сижу. "Пьяница, говорит, вы, Иван Назарыч. Дела своего не знаете. Не жена бы, так были бы в отставке". Ну, рассудите-с, кому приятно слышать такую пасквиль. Ведь за живое задевает! Ты обрабатывай, трудись, а он, тово… он и берет так да еще обзывается…
Судейкин. И вы все терпите?
Запесошный. Хотел было рапорт подать на него, да чего-возьмешь? Уж губернатору пожалуюсь. Хоть вы, Павел Тимофеич, не оставьте меня.
Судейкин. Не беспокойтесь. Когда мы поймем друг друга, мы его скрутим.
Запесошный (весело). Я было хотел его, выпивши, побить, да ну его!.. Отпустил.
Судейкин. Не мешало бы. У нас был такой же подобный господин. Фискалом все звали. Ну, знаете, в палате ребята бойкие, хваты, под пьяную руку не попадайся. Зазвали эдак его за реку, да и отодрали… Так-таки отодрали – чудо. (Размахивает руками, представляя, как драли.) Не фискаль! Не ябедничай! Будь дружнее… (Запесошный также разводит руками, как и Судейкин, и при этом качает головой. При последней фразе он смеется и неистово долго потирает руками, так что Судейкин громко смеется.) Так бы и вам его отодрать.
Запесошный. Хотели было… Ну да мы его. (Опять потирает руками и смеется. Встает.) Прощайте-с! Гм! Ко мне прошу покорно!
Судейкин. Благодарю! (Подает руку и кланяется. Запесошный выходит. Входит Чурохов).
Судейкин и Чурохов (в форменном сюртуке, волосы долгие; одет щеголевато)
Чурохов (кланяясь). Имею честь явиться и поздравить вас с приездом, – надсмотрщик и расходчик уездного суда.
Судейкин (кланяясь и протягивая руку). Очень благодарен. Я об вас знаю мельком по делам, слыхал, что вы дельный человек и очень рад.
Чурохов. Я больше всего рад за ваши отзывы. Здесь так глухо, что не с кем слова сказать. Позвольте вас спросить, как. звать вас по имени и отчеству?..
Судейкин. Павел Тимофеич, а вас?
Чурохов. Платон Иваныч.
Судейкин. Прошу садиться.
Чурохов. Очень благодарен. Я думаю, в губернском городе много новостей? Вот уж здесь ровно ничего не может быть нового. Мы живем в каком-то захолустьи, заплесневели. Здесь ужасно скучно. (Оба садятся друг возле друга.)
Судейкин. Во-первых, я вам скажу, что новостей там так же мало, как и здесь. Все новости, сообщаемые в "Губернских Ведомостях", так редки и ничтожны, что о них и говорить не стоит… Новости там знают из газет, в которых больше разве интересуются происшествиями, да кое-кто политикой. О литературе не стоит говорить. Ею, большею частью, занимаются женщины, как совершенно незанятые ничем посторонним. Скандалы и домашние сплетни случаются часто и в высшем, и низшем кругу. Но это пошлость. Мы люди служащие, интересуемся частью официальною службою, переводами и тому подобным. Но это ведь не новости, это обыкновенно. Следить за этим, право, не стоит труда. Положим, там есть кое-какое разнообразие – и то летом. Но зимой скука,