Магнолии, девушка, солнце…. Татьяна Тронина
с голубой каемочкой преподнесут – и мужа, и квартиру нормальную и карьеру за тебя кто-то другой сделает? Нет, нет и еще раз нет! Ты сама должна трудиться над каждым днем своей жизни, сама должна налаживать связи и заводить знакомства, сама искать себе нормального спутника жизни! Вот что твоя мама нагадала, когда тебе пятнадцать лет было?»
«Что в двадцать я выйду замуж, а к тридцати у меня будет двое детей. Да, и что жить я буду в загородном доме у реки, а муж мой, олигарх, к пятидесяти станет президентом страны!» – с хохотом вспомнила Маруся мамин астрологический прогноз.
«Вот именно! Ты ничего не делаешь для того, чтобы эти прогнозы сбылись, – упрекала ее Людмила. – И ничего смешного тут нет, главное – поставить цель, какой бы невероятной и странной она ни казалась!»
И теперь, лежа в своей комнате, Маруся стала придумывать, как опровергнет все Людмилины теории. Она, Маруся, никого специально не искала, а все решилось по воле случая. Арсений Бережной – чудо, само свалившееся на голову…
«Когда же он позвонит?» – вдруг забеспокоилась она.
Проверила сотовый. Потом выскочила в коридор и забарабанила в дверь к Виталику. Без ответа. Из-за двери раздавался мерный храп, напоминающий работу автомобильного двигателя… Тогда Маруся сунулась к Алевтине Климовне.
– Добрый вечер! – заглянула она в комнату к соседке, тоже предварительно постучавшись.
Алевтина Климовна разбирала мотки ниток, сидя за большим полированным столом.
– А, Маша, приехала… – кисло отозвалась она. – Удачно?
– О, очень! – не вдаваясь в подробности, отозвалась Маруся. – Мне звонил кто-нибудь сегодня?
– Нет. Да, Маша… – Алевтина сунулась в раскрытый журнал. – …Что такое – те… тераконовый? Вот у меня тут план будущей картины, а тут написано, что углы надо вышивать из бисера именно этого цвета. Я прямо голову сломала!
– Тераконовый? Нет, скорее всего – терракотовый! – догадалась Маруся. – Терра – земля в переводе. Терракотовый – это рыжевато-коричневый.
– Минутку, – Алевтина снова заглянула в свои записи. – А что такое – пурпуный… Пурпурный, то есть? Как он хоть выглядит? Тут все словами написано, ни одной картинки, а я не понимаю! – с досадой воскликнула она.
– Ярко-красный.
– Вот так бы и написали – ярко-красный, рыжевато-коричневый! – с досадой воскликнула соседка. – А то понапридумывали каких-то непонятных слов!
Высокая, худая, сутулая, Алевтина Климовна поднялась из-за стола. Была она не злой, а скорее – брюзгливой, и выражение ее лица всегда было недовольно-кислым, раздраженным, а очки с серебряной цепочкой, болтающейся вдоль щек, делали ее похожей на старорежимную учительницу. Этому же и способствовал жидкий пучок на макушке из темных, с сильной проседью волос – со стороны голова Алевтины Климовны вместе с этим пучком казалась похожей на чернильницу, только пера в пучке не хватало… Было ей на самом деле не так уж много лет – всего пятьдесят четыре.
Маруся снова ушла к себе. Включила электрический чайник, достала