Земля будет принадлежать нам. Варвара Еналь
с плазмой.
Из плазмы вырастали два крепких толстых ствола с гладкой шоколадно-коричневой корой, множеством веток, листьев и мелких цветочков. Настоящие деревья оживляли центр управления, делая его воздух прозрачным, чистым и каким-то… настоящим, что ли. Воздух, которым можно было дышать бесконечно, который прояснял ум, убирал тревоги и заставлял сердце биться ровнее.
Благодаря то ли кристальному воздуху, то ли собственной интуиции Эмма почувствовала странную молчаливую угрозу, исходящую от умершей станции. Это не было ясной мыслью, скорее наваждением, мрачными воспоминаниями о темных коридорах и жутком вое.
У Эммы не было права голоса на совете «Дракона», ее никогда не спрашивали, как поступить. Она считалась почетной гостьей, не более того. Потому, когда тишину нарушил нерешительный Эммин голос, к ней не сразу повернулись.
– Может, просто пролетим мимо? – тихо проговорила Эмма.
Люк посмотрел на нее – серьезно и немного снисходительно: мол, что может знать эта девочка с отсталой планеты? Потом отвел взгляд, прикоснулся к пульту.
– Станция молчит? – спросил он.
Вопрос был адресован Настоящим деревьям. Тонкие усики с крошечными листочками слабо шевельнулись, оплели пульт еще плотнее, выпустили несколько розовых цветочков с малюсенькими желтыми тычинками. Потом вздрогнули, и Эмма уловила ясную мысль.
Станция просит о помощи. Отправлено послание, умоляющее помочь. На станции находятся дети, и они в беде.
– Еще одна станция с детьми? – удивился Ник.
Он сделал несколько шагов и уперся ладонью в объемное изображение. Отодвинул один из усиков, всмотрелся в темный диск.
– Вы уверены?
– Они уверены, – вместо деревьев ответил Люк. – Теперь нам решать, что будем делать.
– Надо пролететь мимо, – упрямо проговорила Эмма.
На нее не обратили внимания. Теперь решение принимали Люк и Настоящие деревья, и даже Ник был лишен права голоса.
– Пойду готовить катер, – весело сказал Ник. – Это дело быстрое. Скоро мы приблизимся к станции, и можно будет выслать катер и все осмотреть. Если нет электричества, то нет и синтетиков. В таком случае мы будем в безопасности, цемуки нам не страшны. Правда, Эмма?
Он широко улыбнулся и подмигнул ей.
– Полечу я, – решительно заявил Люк. – Вы останетесь на «Драконе».
– Чего? – Ник перестал улыбаться и перешел на язык родной планеты.
Эмма понимала каждое слово благодаря Настоящим деревьям.
– Чего это мы опять должны отсиживаться на крейсере? Ты снова самый храбрый, так, что ли? – возмутился Ник.
– Даже не спорь, – хмыкнул Люк. – Я сказал, значит, так и будет. Мой катер в боевой готовности. Как только приблизимся на достаточное расстояние, я вылетаю.
Ник сморщился, скорчил рожу, хлопнул себя по бедрам и выставил вперед ладонь правой руки. Загадочный жест, который частенько использовали братья. Что он означал, Эмма не знала.
– Лети, братец, – на родном языке сказал Ник.
Лететь туда не следовало. Откуда она это