Дилижансом, дирижаблем. Степан Кулик
а вот хозяйка оказалась весьма мила, гостеприимна и радушна. Даже с избытком…
А потом была игра… и неожиданный финал, столь многообещающе начинавшегося вечера.
Родион гнал «Вольгу» не жалея пара. Шкала измерителя давления давно покинула зеленый сектор и опасно передвигалась по желтому в сторону красной засветки. Соответственно, паромобиль сейчас покрывал не менее восьмидесяти верст в час. Но беглецу и этой ошеломительной скорости казалось мало. Он ежесекундно поглядывал в зеркала заднего вида, ожидая, что в любой момент там блеснут огни погони.
«Господи! Воистину, если хочешь покарать, то отнимаешь у человека разум!»
Бросив очередной взгляд за спину, Родион даже засмеялся негромко.
Конечно же, никакой погони не было и быть не могло. По одной простой причине. Во всей Бессарабской губернии не нашлось бы самобеглой коляски, способной настигнуть паромобиль класса «Вольга». Кроме пары-тройки полицейских «рысей», естественно. Так они все в главной управе, в Кишиневе. А в этом, богом забытом захолустье, наверняка до сих пор только на лошадях передвигаются.
Вместе с этой, весьма успокоительной мыслью, беглеца прошиб холодный пот от следующей догадки, и он стал вертеть головой, стараясь осмотреть небо.
«Аэроплан! Они же могут выслать за мной аэроплан!.. Тьфу, ты! Опять за рупь за восемь… Какой к ядреной фене аэроплан? Пора, батенька, забывать столичные привычки!»
В этот момент, выхваченная из ночной тьмы лучами фар, через дорогу промелькнула какая-то тень, и Родион нажал на тормоз…
«Вольга» недовольно засопел, стравливая пар через систему экстренного торможения, и покатился медленнее.
Родион некоторое время растерянно глядел то вперед, то на индикатор шкалы давления, медленно возвращающийся в зеленый сектор.
«Эка, меня проняло-то… Так и угробиться недолго…»
Но тревога не утихала. Родион опустил боковое стекло и высунул голову наружу. В небе ничего не жужжало и не гудело, аж до самого горизонта. Кстати, уже розовеющего на восходе.
И все же судьба беглеца незавидна, как у зайца. Только-только притаишься, как шелохнется что-то неподалеку и сердце опять прыг в пятки. А там заколотится, забьется, пытаясь разогнать по телу стылую кровь.
Родион вздрогнул и почувствовал, как вдоль хребта побежала ледяная струйка пота, когда с обочины, наперерез паромобилю шагнул человек в белом мундире патрульно-постовой службы, требовательно взмахнув жезлом.
«Вот и все… Приехали… Никто за мной не гнался. Отсемафорили в соседние города и выслали патруль навстречу… – подумал Родион, с некоторой толикой уважения к полиции. Ведь их чаще ругают, чем хвалят. А они, вона, умеют работать… В шулерстве меня вряд ли обвинят, у самих рыльце в пушку, а в умышленном поджоге – запросто».
Усугублять свое положение дальнейшим бегством не имело смысла. Уж если один раз нашли, то и второго не миновать. Да и не улыбалась потомственному