Русский Афон 1878–1914 гг. Очерки церковно-политической истории. Лора Герд
болгарская схизма[11]. Ухудшение, а затем и разрыв отношений с Болгарией в 1880-е годы, наряду с невозможностью осуществлять церковные контакты, во многом парализовали русскую политику в восточной и южной части Балкан[12]. Неудивительно, что на протяжении 40 лет усилия дипломатии были направлены на преодоление схизмы. Позиция России в целом совпадала с точкой зрения Константинопольской патриархии: Болгарская церковь должна быть ограничена пределами княжества. Иным было, однако, мнение болгар и их церковного главы – экзарха Иосифа, который в течение нескольких десятилетий боролся за назначение болгарских архиереев на кафедры Македонии и Фракии. Не имея возможности открыто поддерживать болгар и в то же время не желая конфликта с патриархией, русский Св. Синод, а вместе с ним и МИД в греко-болгарском вопросе занимал пассивную позицию лавирования между двумя противоборствующими сторонами и по сути отказывался от активного участия в происходящих событиях[13].
Отношения с Грецией в это время продолжают оставаться натянутыми: в 1880-е годы, во время правления премьер-министра Х. Трикуписа, послушного указаниям Великобритании, не шло и речи о церковно-политическом сближении с Россией. В Константинополе, втором центре эллинизма, русское правительство старалось поддерживать умеренно настроенных архиереев, выходцев из османских областей, которые относились к России если не дружественно, то, по крайней мере, терпимо. Лозунгом дипломатии было «возвысить греческое духовенство Востока в его собственных глазах», сделать его свободным от националистического влияния Афин и внушить ему подлинно вселенский дух, свободный от национальных пристрастий. Более всего удовлетворял этим пожеланиям русской политики патриарх Иоаким III (первое патриаршество 1878–1884 гг.), который пользовался большим авторитетом в среде греческого населения Турции и в 1880-е годы проводил русофильскую линию на Востоке. Патриархи, занимавшие престол в последующие годы, уже не испытывали столь дружественных чувств к северной державе; исключение составлял достаточно слабый Неофит VIII (1891–1894 гг.). Более того, двое из патриархов – Дионисий V (1885–1890) и Константин V (1897–1901) – вели открыто антирусскую политику[14]. При активной поддержке русской дипломатии в 1901 г. на патриарший престол был вторично избран Иоаким III. Однако на этот раз он не оправдал возлагаемых на него надежд: в болгарском вопросе и в вопросе русских монахов на Афоне он прислушивался не к советам из России, но к мнениям афинского правительства. В противостоянии болгар и сербов в Македонии в начале ХХ в. российское посольство взяло сторону сербов и добилось назначения сербского митрополита Фирмилиана в Ускюбе (Скопие)[15].
Главной политической проблемой на Балканах в этот период был македонский вопрос. С одной стороны, ба лканские христиа не готовились к решительному выступлению против общего врага – турецких властей. В августе 1903 г. вспыхнуло Илинденско-Преображенское восстание,
О позиции России в греко-болгарском вопросе в 1880–1890-е годы см.:
Характеристику деятельности Константинопольских патриархов 1878–1898 гг. см.:
Об участии русской дипломатии в деле избрания Фирмилиана см.: РГИА. Ф. 797. Оп. 66. 2 отд. Ст. Д. 401; Оп. 67. 2 отд. 3 ст. Д. 9; АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. Оп. 517/2. Д. 3426.