Стирающий грани. Гарфанг
Шрамчик, не волнуйся.
Остальные ответили ее словам дружным гоготом – даже сопливые пацанята, сидящие в самом последнем ряду и только пытающиеся подпевать слова песен за старшими.
И тут я вскипел.
Если бы передо мною был мужчина или хотя бы юнец, он бы уже собирал свои зубы по ту сторону окна. Но Линсей, эта девчонка… Что я мог ей сделать?
Я только прорычал и, стиснув зубы от злобы, ломонулся к выходу.
Учитель Треш только махнул рукою – он знал, что останавливать меня бесполезно.
Чтобы куда-то согнать злость, я направился колоть дрова.
Под моим топором тяжеленные пеньки разлетались на щепки.
Ох уж эта Линсей! С каким бы удовольствием я огрел бы ее хоть разок по башке, будь она покрупнее… Но чего там бить-то? Все равно, что мошку. Может, среди остальных девчонок она и довольно высокая, но мне-то и до груди не достает. И чего она ко мне прицепилась? Жить я ей, что ли, мешаю? Или ее цепляет, что я не сохну по ней, как добрая половина парней поселка?
Если честно, то ее можно было бы назвать хорошенькой, даже очень. Точеная фигурка, медового цвета густые волосы, что роскошными локонами струятся по спине, и милое личико с золотистыми пылинками веснушек на носу. Если признаться, то я и сам ловил себя на том, что иногда исподтишка наблюдаю за ней. Но сказать, что она мне нравиться, было бы неправдой. Просто какое-то странное, непонятное ощущение охватывало меня всякий раз, когда я долго смотрел на Линсей, и всякий раз мне казалось, что вот-вот я вспомню что-то особенное, очень нужное для меня…
Но ощущение проходило, а какая-то вязкая, тянущая тоска оставалась еще надолго, и я никак не мог с ней справиться. Словно я забыл нечто очень важное, и теперь без этого уже никогда не смогу жить полноценной жизнью.
Может, эта шустрая лисица с острым языком просто по-своему понимала тоску в моих глазах, когда я смотрю на нее, и поэтому кусала меня своими насмешками, как надоедливая мошка? Ну, разве не потеха: зеленомордый орк втрескался в сельскую красавицу!..
«Да забери ее мрак, эту Линсей! Уходить отсюда надо», – думал я рассеянно, махая топором снова и снова.
Но ведь идти мне было совершенно некуда…
А потом дрова закончились.
Я уселся на пенок для рубки и просидел там, пока не появился учитель Треш.
Изумленно взглянув на гору дров, он только покачал головою.
– Шрам, да не бери ты это все близко к сердцу, – он, как другу, положил мне руку на плечо.
– Они просто дети, а ты не похож на них. Они, как маленькие собачки, лают, когда видят что-то необычное. А только шикни на них – тут же бросятся наутек.
– Да знаю… – тоскливо махнул рукою я.
– А насчет Гимнов Судьбы – так ты не расстраивайся: там, на небесах, зачтется и просто старание, даже если ты и не выучишь песни. Ведь ты же стараешься, правда?
– Угу, – махнул головою и честно соврал я.
– Ну вот и чудесно, – улыбнулся учитель. – Идем обедать.
Я послушно поднялся и потопал следом