Ужин мертвецов. Гиляровский и Тестов. Андрей Добров
белой краской дверь и попал в коридор, из которого можно было попасть в несколько больших комнат, отделанных пожелтевшей от времени плиткой. Пришлось сразу вытащить платок и прижать его к носу – специфический запах карболки и разлагающихся тел был так силен, что с непривычки мог сбить с ног. Из левой комнаты, где располагалась помывочная, вышел человек в белом халате и длинном, почти до пола черном кожаном фартуке. На голове – шапочка, а на лице – марлевая повязка, так что узнать его было положительно невозможно. В руке он держал резиновый шланг, из которого тонкой струйкой стекала вода. Я помнил, что у доктора Зиновьева, полицейского патологоанатома, был помощник по фамилии Байсаров. Но тот был здоровенным детиной, халат на нем сидел как матросский бушлат на бегемоте. А этот служитель морга показался мне роста невысокого, а телосложения даже изящного.
– Вам кого? – спросил он меня на удивление мелодичным голосом. И я подумал, что это юноша-студент из медицинского, проходящий практику.
– Павел Семенович здесь?
– Нет. Уехал.
– А когда вернется?
– Скоро.
– Могу я его подождать?
Служитель пожал плечами.
– Я знаю, где его кабинет. Посижу там. Обещаю ничего не трогать!
Пройдя мимо помывочной, я дошел до конца коридора и открыл дверь. Кабинет доктора Зиновьева был обставлен бедно, но практично.
А ведь и правда, хорошо, что не позавтракал, подумал я. Хотя на турецкой войне я и привык к запаху смерти, с того момента прошло много лет, да и не часто мне приходилось сталкиваться с таким густым запахом смерти, какой был в полицейском морге!
Хотя в морге поддерживалась холодная температура, во избежание гниения тел, в кабинете было намного теплее. Однако пальто я не снял, и поэтому скоро начал задремывать. Но тут послышались энергичные шаги и голос Павла Семеновича:
– Так-так-так! И что это за Орфей спустился в наше царство мертвых?
– Скорее поднялся! Вы же на втором этаже! – ответил я громко, вставая с дивана.
Зиновьев, хохотнув, вошел в кабинет, крепко пожал мне руку и, сняв свое пальто, повесил его на вешалку в углу.
– Владимир Алексеевич! – бодро сказал он. – Какими судьбами? Опять расследуете какое-нибудь кошмарное убийство? Уж не купца ли Столярова?
– Точно его! Откуда знаете?
– А в последнее время к нам ничего интереснее этого не поступало! Ну-с, – потер он ладони, – сперва чаю, потом мертвецы? Или сначала мертвецы, а потом чай?
– Давайте сначала мертвеца.
Зиновьев кивнул, подошел к шкафу и открыл ключом дверцы. Потом указал на полку с банками:
– Вот он.
– Кто? – удивился я.
– Коннозаводчик Столяров! Правда, он здесь не целиком. Это, – он указал на одну из банок, – желудок, это – печень, тут – часть кишечника, а здесь – содержимое желудка.
Я чуть не поперхнулся, но потом пригляделся к содержимому банок и расслабился.
– Павел Семенович! Ну что вы мне «колокол льете»? В этих банках какая-то мутная водица,