Палитра. Избранная лирика. Виталий Юдин

      – Зачем задвигать эти плотные шторы?

      Никто не увидит.

      – Я свет не люблю…

      Но страсть прогнала наших губ разговоры,

      лишь только ты сбросила блузку свою.

      Щекоча, мурашки свершали молебен,

      и великолепен был запах «Камю»,

      остыл в керамическом блюдечке пепел

      сердец, сигарет?

      У стола на краю.

      Какое бесстыдство

      всем телом светиться!

      Луна рукавицей прикрыла лобок.

      Что в сердце твоем, дорогая, творится?

      И что там за птица

      из-под рукавицы

      никак не покажет свой алый роток?

      Вкруг тени закружат

      бумажной гирляндой,

      нарядны

      от бликов густых ночника.

      И встретиться очень стесняются

      взгляды.

      – Будь первой, – я выдавил в темень,

      – рука.

      Движенью

      была ты послушна

      любому,

      чтоб лону

      я мог поцелуи послать.

      Так вот почему мы привязаны к дому:

      здесь женщина, пища и к ночи кровать.

      – Кто выдумал «это», —

      любимой на ухо

      шепнул я,

      и глухо пронзила тоска:

      в объятьях со мною лежала старуха.

      – Ты – смерть!

      – Нет, любимый мой.

      – Наверняка!

      Ты – смерть! Так при жизни в любовь

      не играют.

      Ты – смерть, а со смертью в обнимку

      не спят.

      …Оделась и дверь за собой прикрывает…

      В притворе, я видел —

      знакомый мне – взгляд:

      Одной из, следящих за мною, наяд.

      Поэты московских околиц,

      «Мозаики», влюбчивых школьниц,

      свой строили неф и портал.

      На голос шли.

      Голос… пропал.

      Он вёл нас пустыней «застоя»

      с молитвою огненной – «Гойя»,

      метафорой – наповал.

      На голос шли.

      Голос… пропал.

      И хрипло

      как треснувший полоз,

      и тоньше, чем рвущийся волос,

      (-Вы слышали, что Он сказал?)

      – ВОСКРЕСНУ Я!

      Голос… пропал.

      Ты под кого-то, лезвием в нож,

      ляжешь безропотно, веки сомкнёшь

      и, как в морозы, через прищур

      выступят слезы, горше микстур.

      Кофту накинешь, юбку поправишь,

      пьяную чью-то, сплюнешь слюну.

      Делаешь вид, что не понимаешь,

      как постепенно уходишь ко дну.

      Вот она – тиной прикрытая бездна,

      вот она – скользкая липкая цвель.

      Думала в жизни быть чем-то полезной —

      предана цель.

      Не обвиняю,

      не обвиняю.

      Я лишь пытаюсь – руку подать.

      Выскользни,

      вырвись —

      из под – негодяев

      и постарайся

      на ноги встать.

      Я