Днепровское казачество. Сергей Бунтовский
Сечи, имели семьи и хозяйство, но на время войн и походов брались за оружие.
Численность казаков стремительно росла за счет прихода в низовья Днепра новых людей из Речи Посполитой, Валахии и Малороссии. Эти переселенцы существенно изменили состав казачества, растворив в себе казаков-неславян, и уже к шестнадцатому веку казачество представляло собой исключительно русскоязычное православное образование. Впрочем, по менталитету и роду занятий казаки существенно отличались и от русских, и от других оседлых народов.
У наших историков сложились два противоположных взаимоисключающих взгляда на казачество. Согласно первому, казачество – это аналог западноевропейских рыцарских орденов; согласно второму, казаки – выразители чаяний народных масс, носители демократических ценностей и народовластия. Однако оба эти взгляда оказываются несостоятельными, если внимательно изучить историю казаков. В отличие от рыцарских орденов европейского средневековья, днепровское казачество возникло не в гармонии с государственной властью. Наоборот, ряды казаков пополняли люди, для которых не было места в цивилизованном обществе. За днепровские пороги приходили не нашедшие себя в мирной жизни селяне, бежали, спасаясь от суда или долгов, шляхтичи и просто искатели легкой наживы и приключений. Ни малейшего намека на дисциплину, характерную для рыцарских орденов на Сечи, обнаружить не удается. Вместо этого все современники отмечали своевольство и необузданность казаков. Можно ли представить, чтобы магистра тамплиеров провозглашали и свергали по капризу массы, зачастую по пьяни, как это было с атаманами казачьих ватаг? Если и можно сравнить с чем либо Сечь, то, скорее, с пиратскими республиками Карибского моря или татарскими ордами, а не с рыцарями.
Легенда о казачьей демократии родилась в девятнадцатом веке благодаря усилиям русских поэтов и публицистов. Воспитанные на европейских демократических идеях своего времени, они хотели видеть в казаках простой народ, ушедший от панской и царской власти, борцов за свободу. «Прогрессивная» интеллигенция подхватила и раздула этот миф. Конечно, крестьяне бежали на Сечь, но не они заправляли там. Идеи освобождения крестьян из-под панской власти не находила отклика в сердцах запорожцев, зато возможность пограбить, прикрывшись крестьянами, никогда не упускалась. Затем же казаки легко предавали доверившихся им крестьян. Беглые крестьяне только пополняли ряды войска, но не из них формировалась старшина, не они были становым хребтом казачества. Живущие исключительно за счет разбоя, не ценящие ни своей, ни тем более, чужой жизни, склонные к дикому разгулу и насилию – такими предстают казаки перед историками. Не брезговали они и угоном своих «православных братьев» в плен с последующей продажей живого товара на невольничьих рынках.
Еще одним мифом является миссия защиты православной веры, приписываемая казакам. «Защитники