Астральная Упанишада. Хроники затомиса. Александр Беляев
невозможно.
– Так какого же ты это фуфло гонишь? – Перешел и Андрей на соответствующую лексику, чтобы подыграть человечку. – Под центрового косишь? Тут тебе не Москва и не Питер, а местные вряд ли в системе тусуются.
– Ты понимаешь, чувак, – грустно проговорил человечек. В его тоне появилась доверительность, – понятное дело, ни шмалять, ни мазаться я не могу, и честно признаюсь, уважаю тех, кто в крепкой завязке – таких как ты, например, но, как не печально, мои профессиональные и бытийные интересы связаны с теми, кто так или иначе примыкает к системе. Но с другой стороны, и лес – моя прямая вотчина. А насчет центра – ты ж астральщик, сам знаешь, пространство у нас – штука фрактальная, мне не сложно в сей момент и в Питере и Москве очутиться – или в каком-нибудь Свято-Какашкине в Подмосковье, где торчки на дачах трескаются. Я прямым образом отвечаю и за кайф и за глюки. Сам знаешь, тут главное – сродство частот, резонанс, – наконец произнес человечек слова более «высокого штиля», – потому я и думал, что ты тоже из системы.
– Тогда, что ты в лесу делаешь? Тем более в этой глухомани! Здесь же за сто верст живой души не встретишь, я имею в виду, человеческой, – оговорился Андрей, вспомнив, что лес просто кишит всякими духами и стихиалями, – ты же, как я понимаю, именно на людях завязан, их пранушку попиваешь, – не смог он избежать соблазна подколоть человечка, – ты же, если я правильно врубаюсь, дух стихиали наркоманов?
– Не совсем, не совсем, – проговорил человечек, – конечно, я напрямую с ними связан, но если бы их вообще не было, я бы тоже без дела не сидел, жил бы как все обычные духи стихиалей, вроде Мурохаммы или Фальторы, и обменивался с миром естественными природными энергиями. А с людьми бы дело имел не со всякой шушарой, а с народными целителями, которые в лечении естественные галлюциногены используют. Или, скажем с шаманами. Я ведь дух природных растительных галлюциногенов и звать меня можешь Мескалинычем. Это, естественно, кликуха такая, настоящее имя, сам понимаешь, я никому сказать не могу. О чем это я… ах да, в последнее время в нашу психоделическую сакуаллу столько торчков въезжать стало, что только с ними дело иметь и приходится – ну и, конечно, обмен энергиями, мыслеобразами и все такое. Но это – закон природы, тут уж никуда не денешься – отсюда и мой Арго, хотя раньше я так никогда не базарил, но с кем поведешься – с тем и наберешься. А то, что мне твои стихи понравились – так не удивительно, мои торчки тоже все поголовно музыканты, поэты и художники доморощенные, но у них, как правило, туфта одна выходит, им кажется, когда у них башня едет, что они что-то конгениальное отчубучивают, но я то вижу, что все это бред сивой кобылы. У меня художественный вкус тонкий, изысканный, и то, что ты не фуфлогон какой, я постепенно начинаю въезжать.
– Ну, тут, наверное, ты не совсем прав, – польщено ответил Андрей, – обо мне говорить не будем – кому-то моя поэзия нравится, кому-то не очень, хотя я по поводу своего