Баязет. Валентин Пикуль
в Баязет, не потеряв за время разведки ни одного человека, ибо, как объяснил хан, слезая со своего вороного Карабаха, они не встретили ни одного турка.
– Не может быть, хан! – возразил Штоквиц.
– Ни одного, – закончил подполковник, добавив: – И я доволен теперь, как заяц, за которым не гонится никакая собака.
Происходило что-то непонятное. Волнения Хвощинского оказывались напрасными. Внимательно выслушав доклад сиятельного подполковника, Никита Семенович ничего не ответил и, уйдя в свой киоск, целый день не показывался в крепости.
Невольно вспомнили о лазутчике Хадже-Джамал-беке, и Ватнин, не долго думая, пообещал срубить ему голову.
– Тоже мне, покуначились! – бушевал он в палатке. – Никому на грош не моги верить. Все заодно! Куркули собачьи! Хотят застращать нас, чтобы мы сами из Баязета тикали… Накось, выкуси!..
Некрасов, спокойный и рассудительный, как и следовало быть генштабисту, только пожал плечами:
– Кто его знает, господа! Может, и впрямь блажит наш старик?..
В этот день, наполненный тревогами и спорами, вестовой казак привез Карабанову письмо из Игдыра; Аглая писала ему:
Милый мой человек!
Жду твоих писем, а ты не пишешь, противный казак на противной лошади. Мне так горько, никого нет со мною, и я плачу, – согласись, что это необычное для меня состояние.
Не умею я писать и говорить о том, что люблю тебя, но я – люблю, и очень рада, что это так хорошо. Ложусь спать, и ты со мною; ты – это я, а я – это ты, а оба мы – счастье. Как писать дальше, – не знаю; прости.
Целую, милый!
Карабанов подивился, что в письме так много знаков препинания, с которыми он издавна был не в ладах, и, улыбаясь, спрятал письмо в нагрудный карман.
Поздним вечером, при зажженных свечах, он играл со своим денщиком в шашки и лез из шкуры вон от бешенства, видя, что татарин его обыгрывает. Чтобы не проиграть совсем, Карабанов допустил некоторое легкомыслие – позволил себе стянуть у противника две шашки, явно метившие в дамки, но тут же был пойман за руку с поличным.
– Ай-ай, – сказал ему денщик, – зачем хватал черный? Черный мой шашка будет, твой шашка белый будет. Хватай белый!
– Ах ты, Чингис-хан, – возмутился Карабанов, – да как ты смеешь думать, чтобы я тебе проиграл. Скажи – кто из нас умнее?
– Черный выиграет – черный умный будит. Моя черный шашка, моя выигрывал у твоей белый. Моя умнее будит…
Спасло Андрея от «нашествия татар на Русь» только появление ординарца, который передал, что поручика ждет Хвощинский. Ехать с Зангезура в город не хотелось, но, поломавшись перед собой, Карабанов объявил денщику о своем выигрыше и велел ему седлать Лорда…
Полковник встретил сотника странным, сразу же насторожившим Андрея вопросом.
– Как вы думаете, господин поручик, – спросил Хвощинский, не вставая и строго глядя из-под очков, – его сиятельство Исмаил-хан Нахичеванский провел разведку до конца или же нет? Отвечайте…
– Я удивлен таким вопросом, господин полковник,