Баязет. Валентин Пикуль
богат? – настойчиво выклянчивал Карабанов, мучаясь сам и мучая женщину.
– Умоляю – не надо. Зачем это вам?
– Хорошо. Я не буду…
Помолчали.
– Чей это мундир на вас? – спросила Аглая, круто переводя разговор на иную тему.
– Вы знаете, что я не ношу вещей с чужого плеча, – резко ответил поручик. – Это мой мундир.
– Вот как? Но я вас никогда не видела таким, – искренне удивилась Хвощинская. – Кто же вы теперь?
Карабанов куснул губу, отвернулся:
– Намного ниже того, кем был. И смею думать, что стал от этого намного лучше… Имею честь представиться, – и он играючи присел рядом с ней. – Казачий поручик второй сотни Уманского полка. Можете пренебрегать мной: ни серебряных труб, перевитых георгиевскими лентами, ни сданных знамен – ничего нету. И все – впереди!
– Воображаю, как это интересно, – улыбнулась Аглая и, поправив складки ротонды, слегка отодвинулась.
– Еще бы не интересно, – хмыкнул поручик. – «Скребницей чистил он коня» и ел сальные свечи, заедая их пьемонтскими трюфелями. Вас это устраивает?
– А я привыкла видеть вас другим…
– Каким же? – с живостью переспросил Карабанов.
– Ну как же!.. Флигель-адъютант его величества, блистательный кавалергард лейб-гвардии… Такая карьера, такой блеск! Ох-х!..
Лицо поручика слегка помрачнело:
– Все это кончилось для меня, Аглая. Как-нибудь, не сейчас только, расскажу обо всем…
Что-то тихо застучало по верху коляски. «Кажется, дождь», – подумал Андрей и осторожно взял руку женщины в свою.
– Вы… рады? – спросил он.
– Да, – не сразу отозвалась Аглая шепотом.
– А вы помните?..
– Что?
– Тот день, когда я впервые поцеловал эту руку?
– И тогда шел дождь, – вспоминала она с грустью, – вы торопились с манежа, не успев переменить мундир, и от вас так же, как и сейчас, пахло лошадьми… Все как сейчас, только нету дождя!
– Неправда, есть! – воскликнул Карабанов и откинул края оконной шторки: в треснутое стекло часто бились мелкие капли дождя. – Все как сейчас… А вы помните, – ковал Андрей железо, пока оно горячо, – вы помните, что не я первый сказал вам обо всем, а вы это сделали сами?
– Я была просто безбожно глупа. Вы меня обворожили… И не надо об этом, – попросила его Хвощинская, сухо щелкнув на запястье кнопкой перчатки. – Не надо, милый. Ведь мы уже далеко не дети.
– Да. Очевидно, уже не дети, если до сих пор продолжаем любить друг друга…
Андрей похвалил себя за то, что так хорошо знает ее. Ему удалось попасть в цель, и Аглая тихо всплакнула. Он не мешал ей. Зачем? – пусть поплачет. Потом взял за плечи и повернул лицом к себе.
– Теперь посмотри на меня. Ну!
– Чего ты хочешь? Пусти…
– Ничего, – ответил он и своими губами отыскал ее теплые вздрагивающие губы.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно удивляясь чему-то, и тогда он ласково отстранил ее от себя.
– Все такая же, – сказал он. – И даже целуешься, как раньше, не закрывая глаз…
Лицо