Воин неба и земли. Сергей Зверев
завязался на редкость занимательный.
– Как вам, Григорий Степанович, наше положение? – спросил голос Кирилла.
– Режим секретности редко бывает лишним, – службистским тоном отозвался Степаныч. – Хотя... Перевалят нас в этом самом «режиме», потом пара высоких начальников пожмет друг другу руки и выяснится, что погибли мы все из какой-то херни...
– Не понимаю, – произнес в ответ Кирилл.
– Два генерала не могут что-то поделить. Вот этого самого Жукова, будь он неладен. Не мое дело, чем он занимается, но суть в том, что кому-то Жуков сильно надобен. А кто-то другой не хочет его отдавать. А мы между ними, и первые пули нам. Но у нас «режим секретности», расшифровываться не имеем права.
«Браво, Степаныч, мои мысли читаешь!» – усмехнулся про себя я.
– Приказы не обсуждаются, – согласился со Степанычем пограничник. – А вы нашего командира раньше знали?
Разговор зашел обо мне.
– Знал, – не задумываясь, ответил Степаныч.
– Ну и как он?
– На вид либерал, армейский интеллигент. По существу – зверюга, каких поискать...
Во как меня припечатал Степаныч! Я зверюга, получается. «Каких поискать!!!» Я проходил у него спецкурс в учебном центре ВДВ, потом мы дважды встречались на боевых – в Чечне и в Африке[1]. С чего это он меня так?! Ну да, в Африке я сумел обхитрить и уложить в землю с десяток подлинных «зверюг», может, поэтому. Или зол на меня, что втравил немолодого дяденьку в этот «режим секретности»?
На некоторое время оба умолкли, а я стал разглядывать себя в зеркало заднего обзора. На зверюгу ну совсем не тяну. И в суворовском, и в рязанском десантном я постоянно комплексовал из за своей совсем неармейской внешности. В самом деле, личико худенькое, глаза большие и голубые. Девчонкам я нравился, что, конечно, было неплохо, но мне всегда хотелось выглядеть суровым, бывалым дядей, а не мальчишкой с курсантскими погонами. Нос, правда, у меня перебитый, я мастер спорта по боксу, чемпион рязанского училища в полусредней весовой категории. Я тогда щупленький был, худенький. Сейчас-то я уже «средний вес», даже к «полутяжу» приближаюсь... Нет, внешне «зверюга» из меня никакой.
– Если бы хоть какая-то информация у нас была... – продолжил Кирилл.
– Информация? – переспросил Степаныч. – Так за чем дело стало? Давай пытанем Жукова?
– Чего?!
– Каленым железом, – пояснил дядя Гриша.
– С ума сошел, Степаныч? – перешел на «ты» пограничник.
– Мы из-за него под пули, вообще неизвестно подо что пойдем, а он молчать будет? – голоса Степаныч не повышал, говорил вроде как о вещах, само собой разумеющихся. – Век здесь, на «хуторе», не отсидишься.
– Нет, – подавленно произнес Кирилл, хотя в душе, возможно, был солидарен с дядей Гришей.
– На нет и суда нет, – заключил Степаныч, и в моем наушнике повисло длительное молчание.
Шутит Степаныч? В его возрасте и с его заслугами подобные шуточки прощаются. Но вот злость у дяди Гриши не наигранная. Олег между тем вырулил в переулок и исхитрился
Подробнее об «африканской операции» написано в романе «Предателей казнят без приговора».