Буря мечей. Джордж Мартин
откуда на горничной ее дочери столько драгоценностей.
– Саймон говорит, гостей будет целая тысяча. Она меня и не увидит. Я найду себе место в темном уголке ниже солонки, а когда ты выйдешь по нужде, улизну и встречусь с тобой. – Она взяла его член в ладони. – Под платье я ничего надевать не стану, и милорду даже развязывать ничего не придется. – Ее пальцы дразнили его, двигаясь вверх и вниз. – А если захочешь, я сделаю вот так. – Она охватила его плоть губами.
На этот раз он продержался подольше. Шая свернулась калачиком рядом с ним.
– Ты ведь позволишь мне пойти, правда?
– Шая, – простонал он, – это опасно.
Она замолчала. Тирион пытался говорить о другом, но каждый раз натыкался на стену надутой учтивости, столь же ледяную и неподатливую, как та Стена, которую он посетил на севере. Боги праведные, устало думал он, следя, как догорает свеча, – как я мог допустить такое снова, после Тиши? Или я в самом деле такой дурак, каким считает меня отец? Он охотно пообещал бы ей все, что она хочет, и ввел бы ее в свою опочивальню, и одел бы в шелк и бархат, которые она так любит. Будь его воля, на свадьбе у Джоффри она сидела бы рядом с ним и плясала со всеми медведями подряд. Но если бы ее повесили, он бы этого не вынес.
Когда свеча догорела, Тирион освободился из объятий Шаи и зажег другую, а потом принялся простукивать стены, ища потайную дверь. Шая, сидевшая, поджав ноги и охватив себя руками, долго смотрела на него и наконец сказала:
– Это под кроватью. Люк и ступеньки.
– Под кроватью? – недоверчиво повторил он. – Да ведь она каменная. Сто пудов весит.
– Варис на что-то нажимает, и она поднимается в воздух. Я спросила, как он это делает, а он говорит – это волшебство.
– Угу, – не сдержал усмешки Тирион. – Такое волшебство называется «противовес».
– Мне надо идти, – сказала Шая и встала. – Иногда, если ребенок сильно брыкается, Лоллис просыпается и зовет меня.
– Варис вот-вот вернется. Он, думаю, слушает все, о чем мы тут говорим. – Тирион поставил свечу. На бриджах спереди виднелось мокрое пятно, но авось в темноте его никто не заметит. Шае он велел одеться и ждать евнуха.
– Ладно, подожду. Ты мой лев, правда? Мой гигант Ланнистер?
– Да. А ты…
– …твоя шлюха. – Она приложила палец к его губам. – Знаю, знаю. Твоей леди я быть не могу, иначе ты бы взял меня на праздник. Ну ничего. Мне и шлюхой твоей нравится быть. Ты только не отпускай меня никуда, мой лев, и береги меня.
– Хорошо, – пообещал он, а голос внутри кричал: дурак ты, дурак. Ну зачем ты это сказал? Ты же собирался отослать ее прочь! Тирион, вопреки всему, поцеловал Шаю еще раз.
Обратная дорога показалась ему долгой и одинокой. Подрик Пейн уже спал на своем тюфячке в ногах кровати, но Тирион разбудил его и сказал:
– Бронна мне.
– Сира Бронна? – Под протер глаза. – Привести его, милорд?
– О нет, я разбудил тебя для того, чтобы обсудить, как он одевается. – Сарказм Тириона пропал понапрасну – Под только вытаращился на него, и он, воздев