Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе!. Олег Таругин
двумя группами, третья рота вдоль разрушенных железнодорожных путей, первая и вторая – со стороны города. По замыслу комбата, быстроходные танки в любом случае опередят «коробочки» первого батальона и, ворвавшись с двух противоположных направлений, обеспечат окружение противника, буде такой обнаружится. Да и вообще, «БТ» и «двадцать шестым» всяко проще маневрировать между руинами, чем средним или тяжелым танкам. Броня у них, конечно, аховая, да и ходовую можно развалить простой связкой из нескольких осколочных гранат, но это уж проблема пехотного прикрытия – недаром же Кобрин придал им целую роту из числа тех, кто перед началом атаки форсировал болото. Промокли ребята, пока через трясину шли, – вот пускай и согреваются.
На господствующих над станцией высотах, которыми с некоторой натяжкой можно было назвать пару пологих холмов, изрезанных дождевыми промоинами и поросших поверху жиденьким кустарником, остались только минометчики и расчеты трех «сорокапяток», которые удалось протащить через трясину. Одну пушку то ли утопили с концами, то ли не сумели вытянуть вручную, когда всерьез завязла, – в подробности Кобрин не вдавался, не до того. Боеприпасов у артиллеристов, правда, с гулькин нос, только то, что на плечах пронесли, но минут на десять боя всяко хватит. Не столько, чтобы всерьез поддержать танковую атаку, сколько показать противнику, что какая-никакая огневая поддержка у русских тоже имеется…
Впрочем, до самой станции по танкам не прозвучало ни одного выстрела. И капитан, с минуту похмурив окровавленный лоб, распорядился пропустить вперед «тридцатьчетверки». Все-таки скорость сейчас важнее, чем броня. Да и тяжелые танки никуда не делись, просто поотстали немного. Будет необходимость – снова вперед пропустят.
Под гусеницами заскрежетал сминаемый металл, и танк грузно перевалился через раму сгоревшей полуторки, застывшей поперек дороги. Идущая правее «тридцатьчетверка» командира второй роты, не снижая скорости, с ходу отпихнула в сторону лежащий на боку порыжевший от огня санитарный автобус. Бронемашина снова качнулась и просела вниз, сплющивая в блин покореженный близким взрывом корпус легковой «эмки». Застрявшая в ходовой дверца проскрипела по надгусеничной полке и скрылась под траками, впечатавшими ее в черную от гари землю.
Насколько Сергей понимал, когда немцы начали одну из бомбежек, у выезда со станции скопилась целая колонна автотехники – грузовики, многие с противотанковыми пушками на прицепе, автобусы с ранеными, немногочисленные легковые автомобили, гужевой транспорт. Которую «птенцы Геринга» с удовольствием и накрыли бомбами. Кто-то выезжал, загрузившись боеприпасами или армейским имуществом, кто-то, наоборот, вез к эшелонам эвакуируемых. И сейчас советским танкам приходилось пробираться сквозь это жуткое черно-рыжее месиво обгоревшего, рваного металла.
О том, что санитарные машины, как и часть грузовиков, наверняка были битком набиты ранеными, Кобрин старался не думать. Хорошо хоть расположенная на крыше башни панорама