Танкист №1. Бей фашистов!. Валерий Большаков
назойливых мыслей, Репнин начал крутить маховик башни, поворачивая орудие по горизонту. В прицел вплыли парочка полугусеничных «Ганомагов» и три тентованных грузовика с тупыми мордами-капотами.
«Опели», кажется. «Опели-Блиц».
– Заряжай осколочным! Короткая!
Геннадий живо накрутил маховички, наводя орудие. Треугольная марка совместилась с «Ганомагом», и Репнин нажал на спуск.
– Вперед!
Снаряд развалил бронетранспортер, еще и грузовику досталось – осколками посекло кабину, превратив ее в коробчатый дуршлаг.
Немцы посыпались из кузова, падая и роняя карабины.
– Ванька! Чего ждешь?
Тут же зачастил пулемет, прореживая гитлеровцев.
– Товарищ лейтенант! – позвал Борзых. – Комроты приказал отходить к Дебальцево!
Сердце Геши дало сбой.
– Куда-куда?
– К Дебальцево! Да вон, отсюда видно уже!
Репнин глянул в прицел. Поле… Знакомое такое поле… И насыпь, только повыше. И склад, тоже разваленный… Да нет, этот просто не достроен – вон, камней куча и прочий стройматериал. Война помешала достроить…
«Ты веришь в это безумие?» – устало спросил себя Геша. И сам себе ответил: «Да».
Письмо ст. лейтенанта Д. Лавриненко домой:
«Привет из лесу!
Здравствуйте, мама, Нина, Люба, бабушка, Толя, Тая, возможно, Леня (если не уехал)!
Сообщаю, что жив, здоров и невредим, чего и вам желаю.
Пишу письмо в лесу, около землянки. Уже темнеет. Сегодня получили подарки от москвичей… Мы защищаем подступы к Москве.
Вы уже, наверное, знаете из газет о нашей части, и в частности обо мне. Мама, Нина, возможно, вы и отвечали на мое письмо, которое я писал в лесу под Орлом, но я его не получил, так как вскоре мне пришлось сменить место. Я один ехал на своем танке, отдельно от части. Был в Москве, смотрел улицы, дома и опять – на фронт. В части меня хорошо встретили и представили к правительственной награде.
Поздравляю вас с праздником 24-й годовщины Октября. Мы его справляем у костра, выпили по сто согревающих граммов и беседуем, а на рассвете – в бой…
6.11.41 г.»
Глава 6. Танковый ас
Дебальцево, Южный фронт. 28 сентября 1941 года[5]
Командир танковой роты, сонно моргая от недосыпу, тыкал сучковатым пальцем в карту, расстеленную прямо на броне танка, и бубнил:
– Вчера наша 9-я армия и Таганрогский боевой участок в составе трех дивизий нанесли контрудар и потеснили передовые части противника, где на десять, где на все пятнадцать километров…
Зенков, командир «КВ», крякнул довольно.
– Зря крякаете, товарищ Зенков, – пробурчал комроты. – Подходят главные силы 1-й немецкой танковой армии Клейста, и Ставка приказала нам отступить на рубеж Красный Лиман – Дебальцево. Ох, чуть не забыл… Лейтенант Лавриненко!
Поводив глазами, он глянул на Гешу:
– Вижу… Вы ж с 15-й танковой дивизии?
Репнин механически кивнул, не слишком вникая в суть.
– Вашему взводу, товарищ Лавриненко, приказано грузиться и отправляться под Москву, а то
Согласно официальным источникам, 28 сентября ст. лейтенант Лавриненко находился в деревне Акулово, близ станции Кубинка, где сосредотачивалась 4-я танковая бригада.