Ночь пляшущей тени. Алексей Бессонов
А «долго» вас, конечно же, не устраивает никак.
Маттер покачал головой. Фаэтон плавно мчал по гладкой, недавно построенной дороге, которая сделала бы честь многим столичным пригородам. Справа от серой ленты безмятежно рябил мелкой волной океан, слева ползли по отлогим склонам холмов виноградники.
– Наша дама, как я уже сказал, происходит из благородной, к тому же довольно известной фамилии, – проговорил князь, подставляя лицо потоку свежего ветра. – Однако ж дом ее предков практически разорен, поэтому ей приходится зарабатывать на жизнь своей головой…
– Головой, – недоверчиво хмыкнул Эрмон.
– Насколько я знаю, по большей части именно так. Да впрочем, остальное меня и не волнует. Дама эта подвизалась в качестве советницы одного прощелыги, который, благодаря ее покровительству, в последние годы заработал репутацию человека с размахом. Здесь, на Юге, такие люди идут за хорошую цену, не правда ли?
– Юг продолжает жить трехсотлетней давностью, – штурман криво улыбнулся, дернул в несогласии плечом, – так, будто реальность не касается его ни малейшим образом. И виноватых в этом не сыскать…
Слова Эрмона заставили князя усмехнуться. Трехсотлетней давностью, повторил он про себя. Лучше, пожалуй, и не скажешь. Юг не просто цеплялся за традиции, Юг с невероятным упрямством следовал «дворянскому укладу», о котором вся остальная Пеллия, бурно растущая на второй уже волне «фабричного шторма», если и вспоминала, то только с улыбкой. Северным провинциям, чье могущество было построено на стали и угле, на сукне, пшенице и корабельном лесе, южане с их ленцой и бахвальством представлялись если не сонными бездельниками, то, по крайней мере, героями классических комедий.
Конечно, кое-какие изменения происходили. Мелкие фермеры-арендаторы, фундамент финансового могущества старой аристократии, давно забросили дело, которым занимались поколения их предков, и перебрались в крупные города Северных островов: фабрикам требовались все новые и новые рабочие руки, а жизнь в городе казалась намного легче унылой судьбы земледельца. На место фермеров неожиданно пришли крупные сельскохозяйственные товарищества, вооруженные новейшей техникой и, что самое главное – открытым кредитом столичных банков. В прежние времена каждые пять-шесть лет на южные земли обрушивалась испепеляющая засуха. Сгорали поля, пересыхали даже реки, и голодные зимы порой выкашивали целые селения. Южане боролись с этой напастью как могли, но усилия их, по большей части, пропадали втуне. Попытки строить оросительные каналы заканчивались крахом, они помогали только до прихода следующей Большой Суши. Казалось, этот круг не разорвать никому: поля южных провинций, богатые и плодородные в годы дождей, превращались в пустыню, если тучи изливали свою бесценную плоть в море… Так продолжалось до тех пор, пока дельцы-северяне, давно уже открывшие торговые конторы в южных портах, не стали строить здесь фабрики: сырье, приходящее из-за океана, было куда выгоднее перерабатывать прямо на месте, а не тащить его за сотни миль по королевским дорогам