Горечь пепла. Артем Каменистый
Думаете, в церкви одни святые собрались? Да как бы не так! Я вам много чего могу про разных преподобных рассказать, доводилось насмотреться на их выкрутасы. Мне противно даже подумать, что к этому вонючке надо обращаться как к командиру. Пусть червями командует, гной ходячий.
– Тем не менее ты не член секретариата. И остальные тоже. Как бы вы здесь ни кричали, что бы ни делали, это решение вам не изменить. Разве не видели, как кривился сэр Файеррис? Ему новое назначение тоже не по душе, но он человек церкви и обязан подчиняться ее решениям. Мы тоже люди церкви и тоже обязаны. Так что не пойму, с какой стати ты так взбеленился? Всех остальных это тоже касается. Пустой разговор и напрасные крики, от нас здесь ничего не зависит. Лучше ложитесь спать, завтра рано вставать, и день будет нелегким, это нам уже пообещали.
– Тревога! – крикнул Храннек, на миг выглянувший в коридор.
Вопль застал всех врасплох, никто не понимал, как реагировать и каким именно способом скрыть проводящееся спонтанное собрание. Выход из казармы всего лишь один, и, воспользовавшись им, окажешься в узком сумрачном коридоре. А как раз оттуда свечение пробивается, и это не жалкий фонарь на китовом жиру, которым пользуются ученики, там явно что-то более мощное. То есть беглецов заметят, а это значит, что девчонкам уже не скрыться.
В помещение вплыл светляк, описывавший круги над головами четверки мужчин самых разных возрастов. Старшему, Тиркриту, уже хорошо за тридцать, Дранг и Таманг еще не разменяли эту цифру, а последнему, Гнадобису, и двадцати еще нет, выглядит не старше восемнадцати, и как бы он ни тужился, годков это ему не прибавляет.
Походит на цыпленка, которому приклеили хвост взрослого петуха, вот только это ни капельки не смешно.
Все замолчали, всякая суета прекратилась, воцарилась напряженная тишина. Пойманы, что называется, с поличным. Плюс магический свет показал то, что до этого было скрыто, – пока гремели дебаты, в дальнем уголке Драмиррес вовсю обжимался с Тарайрой. Той самой крупноватой девицей, которую сегодня наказывали. Вроде бы раньше она жила в борделе, и понятно, чем именно там занималась, да и здесь ее поведение не слишком изменилось, так что смуглолицему не пришлось излишне напрягаться ради завоевания симпатии.
Тиркрит, осклабившись, спросил, обращаясь непонятно к кому:
– Всех на плац и пару сотен на кулаках?
Гнадобис вскинул руку, покачал из стороны в сторону вытянутым пальцем, изо всех сил выдавливая нотки снисходительного превосходства, произнес:
– Мы пришли сюда не за этим, – и, не совладав с натужными нотками, нервным голосом продолжил: – Я слышал кое-что из того, о чем вы здесь говорили, и за такие слова полагается серьезное наказание. Но сегодня я добр, и мы обойдемся без него. Но только сегодня. Если кому-то впредь захочется обсудить меня как командира, ему придется проглотить свой гнилой язык или иметь дело с Тиркритом. А может, даже с самим сэром Файеррисом. Нравится вам или нет, но с этого дня я ваш командир и вы будете делать то, что я вам прикажу.
Бвонг,