Закон свободы. Дмитрий Силлов
из четырех автоматов. В результате все четверо оказались разорваны в клочья, а мутант, прихрамывая, ушел в свою берлогу зализывать раны. Ушел сам, на своих четырех лапах, нашпигованный свинцом, словно домашняя булка изюмом.
Почти все мои пули достигли цели, и я даже успел сменить пустой магазин автомата на полупустой, когда сфинкс снова прыгнула.
Я понимал, что от этого прыжка мне уже не уйти, поэтому просто рухнул на спину, прижав подбородок к груди, дабы не треснуться затылком об асфальт, и выставив вперед руку с компактным автоматом. Сфинкс летел на меня, похожий на ракету, смазанную в воздухе от скорости, а я стрелял со значительным упреждением, в пустоту, где через доли секунды должна была появиться прыгучая смерть…
Но на этот раз мне повезло меньше. Думаю, в сфинкса ударило три-четыре пули, остальные ушли «в молоко». Это и неудивительно. Вряд ли в настолько скоротечном бою кто-то покажет лучший результат.
Было ясно – вот прямо сейчас на меня упадет четверть центнера мышц, зубов и когтей, от которых нет спасения. И я скорее рефлекторно, чем осознанно бросил автомат и перекатился на живот…
Думаю, если бы сфинкс рухнул прямо на меня, я бы просто умер на месте, раздавленный непомерным весом. Но, видимо, несколько пуль, попавших в мутанта когда тот был в воздухе, сделали свое дело. Да и бронекостюм группировки «Борг», который был на мне одет поверх камуфляжа, сыграл свою роль.
Удар когтистой лапы был страшен. Но не смертелен, ибо пришелся вскользь. Правда, и этого оказалось достаточно, чтобы сорвать с моей спины рюкзак и вдавить в нее винтовку так, что у меня мгновенно перебило дыхание.
Впрочем, если у тебя перед глазами запрыгали красные пятна, а дыхательное горло судорожно сокращается, пытаясь протолкнуть в легкие порцию кислорода, это ни разу не повод перестать бороться за свою жизнь – даже если борьба кажется совершенно бессмысленной…
Хрипя полураздавленными легкими, я вновь перекатился на спину, одновременно выхватывая из ножен «Бритву». И не видя ни черта из-за кровавых пятен перед глазами, рубанул своим ножом совершенно вслепую. Раз, другой… А на третий сил не хватило, ибо без воздуха организм категорически отказывается работать.
Нож выпал из моей руки, тело сотряс лающий кашель. Меня скрутило в эмбрион, но при этом я успел пару раз садануть себя кулаком в грудь, словно пытался запустить старый, гнилой мотор чисто русским методом ударной починки.
И мои многое пережившие легкие все-таки всосали в себя малую толику воздуха. А следом еще одну – с хрипом, слезами из глаз и судорожно сжатыми кулаками. Я чувствовал, как мои обломанные ногти больно впиваются в ладони – и удивлялся, почему же я все еще жив? Отчего сфинкс до сих пор не нанес второй удар и уже не жрет мои внутренности, вырванные из живота?
Я дышал – судорожно, хрипло, но дышал. Вместе с дыханием ко мне помаленьку возвращалась способность видеть… и осознавать, что здесь, в развалинах на окраине Припяти, хриплю не только я.
В