Лазарь, или Путешествие смертника. Андрей Дашков
не приходилось, но у него появилась уверенность, что все оставшееся время он посвятит восполнению многочисленных пробелов. И деньги больше не были осью, вокруг которой поневоле вертелось все. Он уже просто не успеет стать нищим – это снимало некоторые прежние ограничения.
С неостывшим предвкушением он воззрился на мерцавшую отраженным светом батарею бутылок над стойкой бара – словно на хрустальный корабль, на котором сможет добраться до острова, где нет ни времени, ни памяти, ни обстоятельств. Бар был заполнен примерно наполовину; из смежного помещения, отделенного старомодным бамбуковым занавесом, доносился перестук бильярдных шаров. Лазарь взял бутылку коньяка, рюмку и прошел к столику у зашторенного окна, на котором стояла лампа с винно-красным абажуром. Выбранное место казалось достаточно обособленным, при этом почти все заведение было на виду, а если отодвинуть штору, за мокрым стеклом становились видны фонари, огни и силуэты прохожих, еще не смытых с улиц потопом.
В какой-то момент Лазарь заметил боковым зрением тень, мелькнувшую совсем близко. Повернувшись, он увидел птицу – это был ворон, классический corvus corax, которого в городе, пожалуй, и не встретишь. Разве что в зоопарке или в Музее природоведения в печальном качестве чучела. Ворон находился по ту сторону двойного стекла. Сложив крылья, он неподвижно воссел (может быть, из-за отсутствия бюста Паллады) на уступе, образованном стеной и цоколем, и Лазарь хорошо различал непроницаемый зрачок его глаза – блестящую, черную, бесконечно глубокую воронку, уводящую в бездну суеверий, ассоциаций и архетипов. На мгновение даже улица показалась ему устланной иссиня-черными перьями, но стоило моргнуть, как птица исчезла.
Лазарь спросил себя, что бы это значило. Слишком уж много отклонений от серой проповеди скуки в течение одного дня, хотя денек, надо признать, выдался необычный. Он все еще склонен был считать флуктуации бессмыслицы некой призовой игрой больного разума, утешительной компенсацией за утраченное душевное здоровье, которое не принесло ничего, кроме разочарований.
Спустя полчаса он по-прежнему чувствовал себя до отвращения трезвым. Изрядная доза алкоголя плескалась в желудке, но с желанной легкостью бытия Лазарь разминулся. Возможно, причина заключалась в лекарствах, которые он глотал в последнее время, но скорее всего – в другом. Что-то не пускало его на свет из темной комнаты без мебели и людей, где он упорно искал свою черную кошку.
Безуспешно пытаясь напиться за столиком на двоих, он гадал, нужен ли ему кто-нибудь, чтобы сидел напротив, а если нужен, то кто: умная шлюха, профессиональный пьяница – философ стакана, или старый друг, который давно уехал в другую страну и принадлежал другой жизни. Нет, нужен кто-то, способный выдернуть Лазаря из него самого, будто из старого изношенного костюма. Энергия разрушения бурлила в нем, побуждала идти крушить все подряд, и единственное, что удерживало его на месте, это столь же сильное ощущение бессмысленности любых деяний.
Тут он увидел женщину, одетую во все черное, но выглядела она кем угодно, только не вдовой. Скорее уж любовницей Дракулы