«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы). Андрей Платонов

Рассказ «Мусорный ветер» написан летом 1933 г., читался в редакциях московских журналов и альманахов. В заполненной 3 января 1934 г. справке для группкома МТП Платонов указал, что рассказ «Мусорный ветер» принят к публикации (см.: Воспоминания. С. 318).

7 декабря 1933 г. № 3 альманаха «Год семнадцатый» подписан к печати и готовился следующий номер. Выпуск «Год семнадцатый. Альманах 4» сдан в производство 19 мая 1934 г. В картотеке поступивших в редколлегию альманаха произведений рассказ «Мусорный ветер» не зарегистрирован.

Несмотря на официально поддерживаемую властью антифашистскую тему рассказа, он читался с предвзятостью, так как это был текст Платонова. Более того, после двух лет отсутствия в литературной печати даже упоминания имени автора «Впрок» его наконец-то вспомнят в январе 1934 г. в связи с кампанией вокруг стихотворений и поэмы «Торжество земледелия» Н. Заболоцкого. Статья члена дирекции Института литературы и искусства Коммунистической академии, члена редколлегии «Литературной газеты» критика Е. Усиевич «Литературное сегодня» печаталась на первой странице газеты «Правда» (26 января 1934 г.) рядом с портретом Сталина и сообщением об открытии XVII съезда партии, который в этот же день был назван «съездом победителей». Это была уже третья статья Усиевич о Заболоцком. Первая статья «Под маской юродства (О Заболоцком)» вышла в 1933 г. и была посвящена стихотворению «Меркнут знаки Зодиака». За «поэтической пропагандой субъективного идеализма» колыбельной Заболоцкого критик обнаружила «проявление классово-враждебных тенденций в классической для этапа классовой борьбы форме, т. е. в форме, тщательнейшим образом замаскированной» (Литературный критик. 1933. № 4. С. 81). Во второй статье «Классовая борьба в литературе» (Там же. 1934. № 1. С. 13–28; под названием «Новые формы классовой борьбы в советской литературе» статья открывала сборник «Советская литература на новом этапе», выпущенный в 1934 г. Институтом литературы и искусства Комакадемии. С. 3–32) критик сопоставляла два типа классовых врагов в советской литературе: «Классовый враг в художественной литературе, на предыдущих этапах, проявлял себя – если взять таких его типичных представителей, как Клычков, Клюев, – довольно открыто: плачем по пятистенным избам, протестом против «железного чудовища» – города, воспеванием прелестей кулацкого (выдаваемого за крестьянский) быта, стилизованным крестьянским мистицизмом, свечечками, иконками, богородицыными слезками и т. д. Этот классовый враг со всеми его проявлениями настолько изучен, знаком в лицо, настолько примелькался, что потерял половину своей вредоносности уже хотя бы потому, что, будучи хорошо изученным, не проникает в нашу печать. […] За пышными и колоритными (правда, за последнее время немного полинявшими) фигурами Клычковых и Клюевых не видим иногда новых, настоящих проявлений классового врага, проявлений хитрых, замаскированных и тем более опасных. И только этим можно объяснить себе проникновение в печать трех последних стихотворений Заболоцкого, напечатанных во 2–3 номере ленинградской. // «Звезды» за 1933 год. […] Юродская форма не является специфической особенностью Заболоцкого, а именно одной из основных форм, используемых на данном этапе для классово враждебных выступлений, об этом следует твердо помнить. Чрезвычайно характерно, что такого рода юродские выступления в художественной литературе начали появляться именно в реконструктивный период, начиная с повести «Впрок» Платонова, Вагинова и кончая юродскими баснями Эрдмана […]. В юродские формы вырождается сейчас и враждебное течение формализма, ярким представителем которого является Заболоцкий» (Литературный критик. 1934. № 1. С. 24–25; автограф, с еще более жесткими формулировками: РГАЛИ, ф. 614, оп. 1, ед. хр. 316, л. 15–16). Набор критических формул и определений Усиевич напоминает язык критики «Впрок» 1931 г., статья написана с целью актуализации самой темы классовой борьбы в современной литературе. В статье в «Литературной газете» писательский ряд ПлатоновВагинов-Заболоцкий (Эрдман уже не упоминается) представлен как идейно-эстетический канон классового врага нового типа. На фоне портрета Сталина обращенные к критике призывы Усиевич перестать понимать классовую борьбу упрощенно – «лишь в виде прямой борьбы с прямым классовым врагом» – звучали для Платонова вполне угрожающе, тем более что именно его имя открывало ряд писателей, использовавших новые изощренные формы для своих классово враждебных выступлений.

В ответном письме (начало марта) Горький, внимательно прочитавший рассказ, писал: // «Рассказ ваш я прочитал, и – он ошеломил меня. Пишете вы крепко и ярко, но этим еще более – в данном случае – подчеркивается и обнажается ирреальность содержания рассказа, а содержание граничит с мрачным бредом. Я думаю, что этот ваш рассказ едва ли может быть напечатан где-либо. Сожалею, что не могу сказать ничего иного, и продолжаю ждать от вас произведения, более достойного вашего таланта» (ЛН, 1963. С. 315). Машинопись рассказа «Мусорный ветер» с пометами Горького хранится в Архиве А. М. Горького ИМЛИ. Платонов пытался несколько раз опубликовать рассказ в годы Великой Отечественной войны, провел тщательную правку, освобождая текст от физиологичности и экспрессивности, изменил название на более понятное «В 1933 году (Повесть о судьбе одного западного человека)» (см.: РГАЛИ, ф. 2124, оп. 1, ед. хр. 73), однако и эти попытки окажутся безуспешными. Впервые рассказ опубликован в 1966 г.

Источник названия не установлен.