Ветер. Таня Трунёва
что вы из себя целок корчите?! – прохрипел второй. – Тут мне донесли, одна из вас дитя нагуляла от солдатика, что ли. А мы чё, хуже?!
Третий из приезжих, весь вечер сидевший тихо, лишь опрокидывая водку рюмку за рюмкой, медленно вытащил из брюк ремень. Намотав его на руку, процедил, кривя губы в садистской улыбке:
– Как ублюдков рожать – они горазды, а как почётных людей уважить…
– Вы, мужики, полегче! Зачем девок обижать? – вступился егерь.
– А ты молчи, холуй! Пошёл вон! Иди лошадей посмотри! – грубо оборвал его краснолицый.
– Ох, давно хотел такую неприступную! – коренастый сделал шаг к Катьке. – Иди сюда, шлюшка деревенская. Посмотрим, что у лесной у козочки под хвостом!
Катькин взгляд скользнул по избе. Заметив в углу ружья, она в миг схватила одно из них.
– Ты это брось, дура! Поставь ружьё на место! Лучше по-хорошему, а то я сестрёнку твою пощекочу! – краснолицый, резким движением порвав на Светкиной блузке ворот, приставил к её нежной шее схваченный со стола нож.
Три выстрела прозвучали почти одновременно. Звук падающих тел смешался со смачным матом Павла и Светкиным визгом.
Катя рванулась к дверям. Выскочив из избы, дернула поводья привязанного коня.
«Убила я! Точно застрелила!» – стучало у неё в голове в такт лошадиным копытам. Сухим ртом хватая резавший её ветер, она, как наяву, видела перед собой дрогнувшее тело с дыркой во лбу того, кто направлялся к ней; сползающего со стула «краснолицего» с окровавленным виском; и «почётного» с ремнём, беспомощно хватающегося за левое плечо. В горле у Катьки клокотало, в висках гулко стучала кровь.
Остановив коня на опушке, охотница хлопнула его по крупу:
– Пошёл отсюда! Пошёл!
Теперь таёжными тропами к сторожке – бежать туда, что есть сил… И она побежала. Время дробью колотилось в голове. Сколько? Час? Два?… Оцарапанная ветками, в полумраке… Вот он: овраг и землянка.
Зарывшись в тёплый тулуп, Катя ещё бредила в плену скомканных мыслей, когда в предрассветной тишине прозвучал знакомый звук, похожий на трещётку. Светка хоть и была с опухшими от слёз глазами, но рассуждала смело и спокойно:
– Бежать тебе надо, Катька! Троих ты положила. Нас с Павлом полночи в ментуре держали. Хоть всё за тебя: защищалась ты, но народ ты подстрелила непростой. Ищут тебя, уже на ферме были. В общем так, я тебе тут все собрала: кое-что из одежды; деньги, что были; корни сибирские, что силу дают. Это – желчь песцовая. Она запах отбивает – может с собаками будут искать. Подошву смажь. В центр тебе надо подаваться, поближе к Москве. Вот адрес. Сослуживец отца в подмосковье живет, у них общие дела по пушному промыслу. Я ему сегодня позвоню, чтобы приютил тебя на время. А ты сейчас бегом на Зыряновскую. Но не на станцию – ни-ни! – ищут тебя, а километром дальше. Там рельсы в гору идут – поезд медленно ползёт, особенно товарняк. Прыгай на него. Так на перекладных и доберёшься. Да, вот паспорт мой. Мы похожи. Они ведь Екатерину Семёнову ищут, а не Светлану Бельскую.
– Да