Письма Серебряного века. Галина Голицына
расследовании вряд ли сможет, но зато может нахвататься секретных материалов, которые ей знать совсем ни к чему. А она же ещё и понесёт сплетни по деревне… Вот не хватало!
Распрощавшись с хлебосольной хозяйкой, мы вышли во двор и сели на лавочку.
– Может, поспрашивать соседей сверху? – рассуждала я вслух.
– А там и расспрашивать некого, – просветила меня Дарья Михайловна. – Там старушки давно поумирали, внукам в наследство квартиры оставили. А внуки те квартиры продали, и они теперь практически все в одни руки попали. Один бизнесмен все эти квартиры скупил. Теперь сдаёт внаём, деньги свои назад отбивает. Так квартиранты там очень часто меняются. Бывает, и посуточно сдаёт. Там из тех, майских, уж и не осталось никого.
– Тогда, я думаю, здесь больше нечего ловить. Я полагаю, мне надо вернуться в агентство и узнать, что за это время удалось нарыть моему брату. Он же с милицией собирался связаться, а у тех всё-таки есть какие-то материалы. Если они не пожлобятся, поделятся с нами информацией, глядишь, и мы будем знать, где надо искать особенно интенсивно… Вас подвезти домой?
– Спасибо, незачем. Я вот здесь пройду через дворы, и через пятнадцать минут буду уже дома. Тем более я собиралась ещё на почту зайти… До свидания, Анечка. Рада нашему знакомству. Надеюсь, вы оправдаете ту славу, что идёт о вашем агентстве.
– Вы не пожалеете, что обратились к нам! – пылко заверила я её.
На этой оптимистической ноте мы и распрощались. Дарья Михайловна ушла, я же села в машину и задумалась.
Итак, что я узнала? Ничего нового. Просто подтвердилось то, о чём нам ещё утром поведала Понизовкина. Ну, и стоило сюда ехать?
Нет, так нельзя. Раз я уже здесь, то уезжать смысла нет. Надо постараться получить максимум информации.
Я вышла из машины и обошла вокруг дома. Дом был построен на месте не очень ровном, как бы на косогоре, поэтому фундамент, сделанный из другого материала, имел вид очень сильно вытянутого треугольника. Слева фундамент был высокий, а к правому краю дома, к последним окнам, он как бы сходил на нет. Квартира Аделаиды Филипповны Николаевой находилась слева, как раз там, где фундамент был достаточно хорошо виден. Поэтому окна её квартиры, которая находилась на первом этаже, были расположены высоко над землёй. Заглянуть в них с улицы было невозможно. Я стояла прямо под её окном, и от моей макушки до подоконника было ещё сантиметров двадцать.
Да, заглянуть в такой высокий первый этаж непросто, но вот влезть сюда – запросто. Тем более что на окнах нет даже самых примитивных решёток. Надо будет узнать у Севы Коршуна, не через окошко ли влезли злоумышленники…
Я ещё немножко потопталась у окон, даже попрыгала, примеряясь, насколько просто или непросто было бы сюда влезть через окно, если бы я вдруг захотела.
Так, Аня, молодец, хорошо рассуждаешь. Мысль, в принципе, здравая. Злоумышленники могли и не разбивать окно, а просто использовать «форточника» – ребёнка или очень худенького подростка, который без труда пролезает в открытую форточку, а потом, тихо