Срочно меняю Нью-Йорк на Москву!. Наталия Мстительная
пожить у вас, если нам станет скучно! Мы сейчас в безвыходной ситуации и нам даже некуда пойти! Уже ночь на дворе…
Настя плакала прямо в трубку, но никого это особо не трогало. Она слышала только гневные и возмущённые ответы американских 'друзей':
– Не надо на нас сваливать ваши проблемы! Вы, русские, наглые и невоспитанные… Забудьте наш телефон и не звоните нам больше!
Что делать?! Идти было некуда… Комната в ближайшем мотеле стоила восемьдесят долларов в сутки, так что прожить там удастся только четыре дня…
В конце концов, Дональд понял, что всё равно ему не отвязаться и сообщил благосклонно:
– Можете пожить две недели в доме моих друзей. Они сейчас в Европе и просили меня присмотреть за их домом. Но только две недели! Надеюсь, вы понимаете, на что я иду ради вас: цените мою доброту! Другой бы не стал с вами возиться…
Первая работа.
Настя и Сергей радостно вздохнули: за две недели они должны были найти работу и жильё! Да, но никто нигде не требовался… Кроме того, у них не было разрешения на работу, ведь они приехали по гостевому приглашению…
Молодые люди ходили из бара в бар, из магазина в магазин в надежде получить хотя бы 'чёрную' работу: уборщика, посудомойки, грузчика… Всё было бесполезно! Америка была в кризисе: инфляция, безработица, к тому же только что окончились военные действия в Ираке…
Кое-как за мизерную плату, пять долларов в час, Насте удалось устроиться уборщицей в местный театр. Два раза в неделю она мыла полы, начиная со сцены и кончая туалетом в квартире хозяина, который жил в здании театра.
Жена хозяина – ведущая актриса театра – стареющая истеричка, постоянно торчала за спиной, что ужасно раздражало Настю. То ли она следила, чисто ли девушка убирала, то ли боялась, чтобы уборщица ничего не прихватила с собой…
Актриса обожала руководить: она постоянно давала указания, что и как надо убирать, как будто без неё Настя не разобралась бы. Расплачиваясь за работу, жена хозяина всё время норовила обмануть, не додав хотя бы пару долларов.
Настя, для которой каждый цент был на счету, не стесняясь, говорила ей об этом и тогда актриса сердилась, но, кряхтя, выдавала положенное.
Она была не так стара, как казалась, точнее совсем не стара: ей было около сорока пяти лет. После работы актриса тянула Настю в свою комнату и в сотый раз показывала фотографии своей юности, когда женщина только начинала артистическую карьеру.
– Я была очень-очень красивая,– рассказывала взахлеб эта жалкая актрисочка.– Намного
красивее тебя сейчас… Мужчины приходили на спектакли только ради меня. А какие мне присылали роскошные корзины цветов, какие писали письма! Сколько раз мне признавались в любви… не сосчитать!
Настя молча выслушивала её воспоминания: это было ужасно утомительно… "Тоже мне красавица,– думала Настя, глядя на пожелтевшие фотографии.– Слушать её – уши вянут! Я бы с большим удовольствием убрала ещё один дом, лишь бы