Девочка и эльфы. Владимир Журавлев
моей мамы!
И с любопытством дернула его серебряный локон, выбивавшийся из-под шлема. Серебряный. А у людей говорили – седой…
Пещера оказалась вовсе не мрачной и даже не сырой. Обширная зала внутри горы была, для начала, отделана теплым деревом. И очаг имелся у стены, и простая деревянная мебель рядом. И сверху потоком падал свет. Командир поднял голову и уважительно кивнул. Да, хрустальные столбы-световоды, искусно вставленные в плоть горы, доставляли внутрь достаточно теплого дыхания солнца, чтоб под ногами росла зеленая трава! А в той траве – узенькие тропиночки. Хозяюшка натоптала, не иначе… И выглядело это настоящим чудом. Ох и непростое это место…
– Можете ходить по травке! – великодушно разрешила девочка. – Вы большие, вам места не хватит на тропинках. А травка хорошая, она потом снова нарастет!
– А это кто? – шепотом спросил старший следопыт, указывая на стену.
Командир пригляделся – и замер в восхищении. На темной от времени доске была с необычайным искусством изображена юная смеющаяся женщина. И потоки солнечного света над ней. И ветра, играющие складками светлого платья. И волнующиеся травы под ее ногами… и всё это – одной лишь силой красок!
– Это моя мама! – сообщила девочка буднично и соскользнула с рук командира.
– Это она научила тебя эльфийскому?
– Она меня всему научила! Я и деревенские говоры знаю все! И очаг умею разжигать! И коз доить!
Командир приблизился к картине. Нет, эта женщина при жизни не могла быть эльфийкой. Потому что она была прекрасней! А вот остальные эльфы не оценили. Оно и понятно: стереотипы восприятия. Для эльфов прекрасней эльфиек никого нет. Им утонченность подавай, интересную бледность да бездонную фиалковость огромных глаз. А вот командира в свое, очень давнее время, отлучили от пряных эльфийских лесов как раз за любовь к смертной девице. И он до сих пор ни о чем не жалел…
Воины обнаружили у очага солидный запас дров и обрадовались. Никому не хотелось на ночь глядя собирать по горе сушняк. И не в том дело, что эльфы – существа странные. С этим никто и не спорил. Но командир подобное и за людьми подмечал: с хорошенькой девчушкой любой до утра готов в стогу целоваться, а как дрова собирать, так сразу нытье, усталость и ссылки на непроглядность легких сумерек!
Минимум его воины все же сделали: освежевали павшего от стрел супостатов пони да разожгли очаг. И уселись рядком, глядя, как дым теплым столбом поднимается вверх и исчезает в широком дымоводе. Так, понятно. Сейчас петь начнут о надмирной эльфийской любви. Добро хоть стражу выставили – из самых молодых воинов.
Пони, приправленный малой толикой магии да побывавший в огне очага, потерял специфический запах рабочей лошади и приобрел изумительный вкус. Эльфы трапезничали, пили под видом вкусноводня что-то искристое и благоухающее из походных фляжек, потихоньку разговаривали и пели. Девочка неутомимо скакала через ноги сидящих и щебетала без умолку. Провидица расположилась в простом деревянном кресле и рассеянно следила за огнем. Происходящее ее не интересовало.