Колье без права передачи. Лариса Соболева
Конечно, плохо.
– Сейчас обедать будем, – сообщила дочь.
Этот диалог происходит между ними постоянно, только меняются слова, обозначающие время суток: «Сейчас будем завтракать… обедать… ужинать…» После дочь приносит еду на подносе, затем уносит. И все. Никаких разговоров по душам, общих интересов. Как будто Ксения Николаевна зверушка, которой, кроме еды, ничего не надо.
– Знаешь, Ариадна, – сказала она дочери, – ты наверняка устала, пусть София принесет обед, а потом уберет.
– Да? Ты так думаешь? Хорошо.
Ариадна закрыла дверь, а Ксения Николаевна буркнула:
– Кажется, я подала ей идею спихнуть заботу обо мне полностью на тебя, дорогая. Черт меня дернул за язык!
– Тише, услышат, – предупредила девушка, подсаживаясь на кровать к бабушке. – Они давно спихнули тебя, ты разве не заметила?
– София! – позвала Ариадна. – Обедать!
– Мне принесешь, когда они уберутся, – бросила бабушка, надевая очки. Как это дочь не заметила, что книжку она якобы читала без очков? – Терпеть не могу есть в одиночестве.
– Хорошо, – улыбнулась Софийка и ушла.
Ксения Николаевна прикрыла веки, задумалась.
Судьба часто щекотала ей нервы разнообразием. Первый муж Ксении Николаевны погиб на границе. Второй умер от туберкулеза, с третьим она развелась, четвертый… С четвертым не расписывалась, а потом сбежала от него с красавцем, но шулером, который вскоре сел в тюрьму. Пятый… или шестой? Мужчин в жизни Ксении Николаевны было много, и все безумно любили ее. Она была хороша собой, легка в общении, умела подать себя. Да, пожила она на этом свете, хорошо пожила! Однако подходит время, когда хорошее кончается и следует подумать о будущем. Нет, Ксения Николаевна умирать пока не собирается. Вот устроит она счастье Софийки, тогда, может быть, подумает о переходе в вечность. А пока – извините, госпожа смерть, у нее есть еще дела в этом мире, они более важны, чем вы.
Звук мотора возвестил, что зять и дочь уехали. В комнату с подносом вошла Софийка, осторожно поставила его на стол. Ксения Николаевна словно не заметила ее, отрешенно смотрела в книгу и не видела там ни строчки.
– Ба, я принесла обед, – окликнула ее Софийка, усевшись на стул.
– Прости, дорогая, я задумалась.
Ксения Николаевна спустила ноги с кровати, сунула их в тапочки, набросила махровый халат, сняла очки и пододвинула к себе поднос с тарелками.
– А можно я посмотрю на колье? – спросила внучка.
– Конечно, – ответила она, приступая к обеду. – Ридикюль под подушкой.
София взяла сумочку, осторожно открыла. Ридикюль – настоящая сокровищница, только бабушке известно, что хранится в нем. София до недавнего времени о его существовании и не подозревала, а в руки взяла впервые, поэтому, приоткрыв, с затаенным дыханием смотрела внутрь минуту-другую, будто оттуда вот-вот выпрыгнет некая тайна. Но внутри не было ничего особенного, кроме фотографий и документов, парочки коробочек и колье. Его София вынула двумя пальчиками, разложила на одеяле.
– Красиво, –