формационная, цивилизационная и модернизационная. Причем первые две модели (или метатеории) не ограничиваются временными рамками и претендуют (естественно, каждая по-своему) на объяснение всей истории человеческого общества. Модернизационная модель ориентирована на анализ исторических событий с XVII–XVIII вв. по настоящее время. Поэтому к макрообъяснительным моделям ее можно отнести с известной долей условности.
В любом случае все три макротеории задают системность в изучении конкретных исторических проблем. Они позволяют вписать конкретное общество, событие, процесс в контекст общемировой истории либо через универсальные закономерности общественного развития (формационный подход), либо через социокультурное своеобразие общества (цивилизационный подход).
Выбор макрообъяснительной модели зависит во многом от мировоззренческой позиции исследователя. С точки зрения исторического объективизма в каждой из этих макротеорий есть рациональное зерно, свои плюсы и минусы. Нельзя сказать, что в одной есть только достоинства, а в другой – только недостатки. К тому же следует учитывать, что история как наука имеет дело с длительным и незавершенным процессом, и то, что кажется истинным сегодня (исходя из принципа «настоящее есть критерий оценки прошлого»), может потребовать иных объяснений завтра. Мы склонны согласиться с мнением тех ученых, которые считают невозможным создание универсальной и законченной теории исторического процесса, хотя бы в силу его крайней сложности и многоплановости.
Исходя из этого, все три макротеории следует рассматривать и применять не изолированно друг от друга, а как взаимодополняющие, позволяющие с разных сторон раскрыть и оценить ход исторического процесса. Поэтому на наш взгляд, наиболее плодотворным будет своеобразный концептуальный синтез, объединяющий лучшее из формационной, цивилизационной и модернизационной теорий. Формационная теория, как никакая другая, применима при периодизации исторического процесса во всемирном и национальном масштабе. С нашей точки зрения, такая периодизация необходима, она позволяет ориентироваться в многообразном историческом материале, четко структурировать во времени и пространстве собственные знания по конкретной исторической проблеме. Предложенная формационной теорией периодизация (во всяком случае, до 2-й пол. XIX в.), представляется нам наиболее объективной. Если отбросить излишнюю идеологизированность, присущую этому подходу в советский период, следует признать, что используемая им терминология является устоявшейся и научно верифицируемой. Такие понятия, как «феодализм», «капитализм», «рабовладение» в равной степени используются и отечественными, и зарубежными учеными, и понимается под ними практически одно и то же.[101] В рамках периодизации, предложенной формационной теорией, вполне применимы разработки цивилизационного подхода. Они позволяют выявить специфические особенности, своеобразие каждого конкретного сообщества людей.
<p>101</p>
Теория формаций, являющаяся одной из разновидностей стадиального подхода к историческому развитию человечества, была разработана К. Марксом на основе материала по истории Западной Европы. Тем самым в ней отражен, прежде всего, европейский исторический контекст и сделан упор на самостоятельный, первичный (эндогенный) переход общества с одного этапа на другой. На наш взгляд, к сильным сторонам этой теории можно отнести наличие чёткого единого критерия (социально-экономического или, еще конкретнее, отношений собственности), ярко выраженная стадиальность (деление истории человечества на 5 формаций: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую с переходным социалистическим этапом), логичность и простоту для понимания (каждая новая ступень проистекает из предыдущей и является ее закономерным продолжением). Благодаря этим достоинствам формационная теория дает возможность моделировать исторический процесс и сравнивать различные общества по уровню развития. К недостаткам формационного подхода можно отнести чрезмерный экономцентризм, из-за чего факторы развития сводятся в основном к соотношению производительных сил и производственных отношений; явный европоцентризм (в результате чего, формационная модель оказалась с трудом применима или даже вообще не применима к цивилизациям Востока), а также не оправдавшийся прогноз К. Маркса о неизбежной ликвидации капитализма и переходе к социализму и коммунизму. Хотя Маркса вряд ли можно обвинять в необоснованном прожектерстве. Ведь он описывал и анализировал современное ему капиталистическое общество второй половины XIX в., а уровень социальных противоречий и конфликтности этого общества был настолько высок, что давал основания не только Марксу вполне обосновано предположить неизбежный крах общества социальной несправедливости. Сторонники марксизма отрицают (и на наш взгляд, вполне обоснованно) и обвинение Маркса в заведомой ошибочности социалистической и коммунистической перспектив развития человечества. Современный капитализм настолько отличается от стихийного капитализма второй половины XIX в., что ставит под сомнение само его название. Скорее можно говорить о конвергентном обществе, в котором соединились черты и капитализма (в экономической сфере, да и то, с большими изменениями) и предсказанного Марксом социализма (в социальной сфере). Действительно, и постоянно растущий уровень социальной защищенности населения развитых государств, и планирование государством макроэкономических показателей, и участие работников предприятий в управлении ими через акционирование свидетельствуют о том, что не так уж и не прав был Маркс, делая свой научный прогноз о направлении развития человеческого общества в будущем. Другое дело, что путь этот оказался не насильственно-революционным, а скорее эволюционно-реформистским – такой возможности Маркс явно не учитывал. Что касается пресловутого европоцентризма Маркса, то сторонниками формационной теории в XX в. он более-менее успешно преодолён. На основе поздних работ Маркса, в которых упоминается так называемый «азиатский способ производства», основным элементом которого является государственная собственность на средства производства, в известную «пятичленку» была добавлена еще одна формация – «азиатская» или «древневосточная». Одновременно капиталистическая формация была разделена на 3 этапа: стихийного капитализма (XVII – 1-я пол. XIX в.), монополистического капитализма (кон. XIX – 1-я пол. XX в.) и современного или регулируемого капитализма (со 2-й пол. XX в.), достаточно серьёзно различающихся между собой. Тем самым, в значительной мере была преодолена ограниченность первоначальной характеристики капиталистической формации К. Маркса, ограничивавшейся периодом до 1870-х гг. и догматически распространявшейся на последующий временной отрезок.
Таким образом, современная формационная теория не является застывшей, она вполне жизнеспособна, и при условии её дополнения другими факторами, имеет ресурс для дальнейшего развития и применения в исторических исследованиях. Сторонниками формационного подхода в модернизированном и дополненном виде являются такие известные историки как В. И. Кузищин, Б. И. Семёнов, Н. И. Смоленский, Л. В. Милов. Последний в монографии «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса» выступает за обогащение марксистской методологии (по его мнению, в принципе правильной и востребованной) российской дореволюционной историографической традицией, обращавшей особое внимание на географический фактор. // См.: Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С. 3–4.
