Защита Ружина. Роман. Олег Копытов
ёлы-палы! Помнишь, Лешка Мазановский всё прикалывал Николая, когда он там «Командирские» часы на Воробьевых горах иностранцам торговал, помнишь? Потом прикалывал, когда они первую фирму сбацали, слушай, это же они еще на четвертом курсе, да? Чего они там еще делали?
– Купили деревянные ручки под хохлому, выковыривали советские стержни, вставляли немецкие и продавали тем же немцам оптом. Типа партии сувениров.
– Ну, да… Да и я, грешен, не верил, что у Коли какой-нибудь хоть маломальский проект получится. А ты?
– А что я?
– Что забыл?
– Забыл.
– А ты как-то – ба-а-льшая пьянка была, помнишь, люди с Хамовников были, типа «серьезные», помнишь? Ты сказал при всех, что веришь в Колю. Коля единственный среди нас станет богатым человеком.
– Ну, начинаю вспоминать.
– А Коля это оч-чень хорошо запомнил… Я мог бы тебе еще напомнить пару случаев, когда ты сказал, что Коля – единственный среди нас, кто станет Крезом через год-другой, ну-у, сам Николай лучше помнит, ты его спроси… Они там, знаешь, все долбанутые на всяких приметах, он думает, что ты – вроде талисмана, который помог ему раскрутиться. Ну всё, подними деньги. Это Коля тебе передал, Коля! За то, что ты в него верил…
Я взял со стола две тысячи в купюрах с портретом человека в кепке. Это были приличные деньги. Авиабилет от Атагуля до Москвы стоил одну кепку, сотню…
Меня тоже можно терпеть только довольно ограниченное время. Миллиграммов триста, максимум четыреста. В принципе это вписывалось в бутылку коньяка на двоих, но Сережа Скупой знал, что мне нужна будет вторая серия, а уж потом класть меня спать и ни в коем случае не выпускать на улицу, если не хочешь потом икать его полночи и выпутывать из всяких передряг.
После «Камю» он поставил на стол тонкую бутылку «Белого аиста», надо полагать, настоящего молдавского, а не фальшивого смоленского, поскольку Сережа не просто был родом из Кишинева, но частенько туда наведывался – к маме, папе, с которым продолжал дружить, несмотря на то, что тот давно бросил маму и женился на ровеснице Сергея, и еще к десятку родственников, которые у русских из нацреспублик более родственники, чем у российских русских… Счастливое плавание в теплых водах, под мерный скрип такелажа, закат во весь горизонт и зрелище дельфинов, веселым эскортом сопровождающих яхту, продолжалось… А что? В комнате Сергея – бело-голубые обои, фиолетово-красный ковер на полу, вишневый парус штор на большом окне, сам Сергей, в белых брюках, джинсовом кителе и с ровненько подстриженной бородкой, – чем не кэп? А в углу еще тихонько урчит магнитофон, и Род Стюард, почти стюард, шершавым, не от соленых ли ветров? – голосом поет: «I am sailor…» Итак, мы пьем коньяк…
– Но я бы не сказал, что ты накликал Николаю счастливую судьбу.
– Что? Ты о чем?
– Капитализм вообще тяжелая штука. В нем свободы даже меньше, чем при социализме.
– ?!
– Ну вот смотри, опять же на примере Николая. Помнишь,