Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 2. Виталий Захаров
обществ».
Следующие четыре статьи (ст. 92–95) определяли общий порядок занятия государственных должностей. Объявлялось, что государственные должности могут занимать только российские подданные. К государственным должностям могли быть допущены и иностранцы при условии, как минимум пятилетнего пребывания в России, знания русского языка и «беспорочного поведения». В виде исключения император мог назначить на любую государственную должность особо талантливого иностранца без всяких условий. Во всём остальном на иностранцев распространялись все те права, которые были у российских подданных. В ст. 96 вводился принцип ответственности чиновников за свои действия.
Две заключительные статьи этого раздела были посвящены праву собственности. Согласно ст. 97, частная собственность (включая собственность на недра) объявлялась священной и неприкосновенной. Изъятие собственности в общегосударственных целях допускалось только за справедливое и предварительное вознаграждение (ст. 98). Тем самым фактически запрещалась конфискация имущества, что повторяло положения предшествовавших конституций эпохи Реставрации: Франции 1814 г., Царства Польского 1815 г., Баварии и Бадена 1818 г.
Следует отметить, что содержание раздела о правовом статусе личности в Уставной Грамоте в целом почти не отличается от соответствующих разделов вышеупомянутых конституций. Наибольшее же сходство прослеживается с Конституцией Царства Польского. Во всяком случае, расположение статей почти одинаковое: вначале следуют статьи о свободе вероисповеданий и равенстве перед законом, затем – блок статей о судебно-процессуальных правах, заимствованных из Habeas corpus act´a и в заключение – статьи о гарантиях права собственности. Единственное отличие заключается в том, что норма о свободе печати в Уставной Грамоте следует после статей из Habeas corpus act´a, в Польской конституции – до них; статья о народном представительстве в Уставной Грамоте расположена перед статьями о праве собственности, в Польской конституции она завершает раздел о правовом статусе личности. Кроме того, в Конституции Царства Польского имеется блок статей, посвящённый статусу польского языка, чего нет в Уставной Грамоте, но это вполне закономерно объясняется спецификой политической ситуации в Польше.
Таким образом, различия в разделе о правах человека между Уставной Грамотой и Конституцией Царства Польского настолько незначительны, что позволяют с полным основанием считать последнюю главным источником Уставной Грамоты (во всяком случае, по вопросу о правовом статусе личности). Кроме того, в качестве ещё одного источника, скорее всего, использовались положения проекта Всемилостивейшей Жалованной Грамоты российскому народу 1801 г. Во всяком случае, статьи из Habeas corpus act´a изложены почти одинаково (ст. 13–19 26-статейного проекта Жалованной Грамоты 1801 г.), так же, как и статьи о равенстве перед законом, свободе вероисповеданий, печати, гарантиях права собственности (ст. 7–8 и 23-я из 26-статейного проекта Жалованной Грамоты 1801 г.).[204] Единственное отличие заключается
Государственная Уставная Грамота Российской империи (проект Н. Н. Новосильцева). // Конституционные проекты в России: XVIII – нач. XIX вв. М., 2000. С. 321–333. См. также: