Солнце Велеса. Елизавета Дворецкая
никто не знал.
– Зачем они ему понадобились, он же вроде женатый? – недоумевал кто-то. – Я его видел, он в шапке был[7].
– Да у него братьев молодых четверо, или пятеро, или сколько их там Святомер наплодил! Вот и забрал наших девок.
– Все же нехорошо – уводом! У нас, кто поумнее, так не делают, разве что совсем глупый парень!
– Да не в этом дело! Ты сам-то, Ржанко, за ум возьмись! Если наши княжны в их роду замужем, то как же мы им не поможем? Придется воевать, коли они нам родня, деваться некуда! Родне не помочь в таком деле – чуры нас проклянут!
Переждав первый всплеск волнения, Вершина снова поднялся со скамьи, и старейшины принялись унимать друг друга, чтобы его услышать.
– Моих дочерей увезли из дома силой, тайком, обманув наше доверие, – заговорил он. – Я такого бесчестья роду допустить не могу.
– Уж если увезли, то не воротишь! – горестно воскликнул Честослав. – Теперь надо приданое собирать, чтоб им там, в вятичах, честь и уважение было. А то будут держать как холопок, в услужении у старших жен – куда ж это годится! Давай, я сам поеду.
– Не позволим! – рявкнул Богорад. – Это что же – у нас будут девок воровать, а мы еще приданым приплачивать! Много таких охотников найдется, не напасешься на всех! Приходите, дескать, лиходеи, берите детей наших, жен наших, скотину и что хотите, мы вам рады! Не бывать! – Он гневно взмахнул тяжелым кулаком. – Я князю говорил, Ратиславичам всем говорил и вам, угряне, скажу! Войско надо собирать, девок отбить, а обидчикам голову с плеч снять! Предки завещали: за такое – мстить кровью!
Вече волновалось и шумело. Старинный обычай требовал кровной мести за похищение знатных женщин, бесчестившее весь род, но мысль о войне с князьями вятичей смущала. Оба исхода дела не радовали: если смириться с тем, что две княжеские дочери входят в род Святомера гостиловского, то придется воевать с хазарами, а если не смириться – то с самими вятичами.
– Эх, не уберег ты дочерей, Братомерович, а тут нам всем такая беда! – крякнул старейшина Званец.
– Так вятичи же с хазарами воюют? – подал голос старейшина рода Залешан, Головня. – А вот когда они на хазар уйдут, тут бы нам и ударить! Чего теряться-то? Они нас обидели, как волки в ночи, а мы что же? Малыми силами, скрытно подойти – девок вернуть, за обиду отомстить, а то и прихватить чего-нибудь… Нам тоже пригодится…
– Да у нас же бойники есть! – вспомнил Будояр и кивнул на Лютомера, сидевшего на траве впереди своих побратимов. – Малыми силами, да скрытно! Самое для них дело!
– Да и кому, как не Лютомеру! – подхватил Дерюга. – Ведь его родную сестру увезли, дочь его матери!
– Волхву увезли, волкам за нее и мстить!
Князь вопросительно посмотрел на Лютомера, и тот, взглядом испросив у отца разрешения заговорить, шагнул вперед. Словно цветы-нивяницы под порывом ветра, все лица на широкой поляне обратились к нему.
– Верно говорите, мужи угренские! – Лютомер слегка поклонился,
Покрытая голова и у женщин и у мужчин означала состояние в браке.