Разрушительная красота (сборник). Евгения Михайлова
и отправлять литературный обзор в журнал, в котором она работала. Она не брала отпуск по уходу за ребенком. Договорились, что будет справляться. Справлялась. Закончила, отправила, посмотрела на часы: Марина будет спать еще не меньше часа. Нужно тоже уснуть. Иначе для следующей прогулки сил не хватит. Вес Маринка набирает с опережением. Коляской они обе как-то решили не пользоваться. Маринке было в ней одиноко и ничего не видно. И потом они разговаривали.
Лена едва коснулась головой подушки и провалилась в глубокий сон. Ей снилось солнце, лед и вода. Брызги, мелкие, как пыль, опутали ее плотной пеленой.
…Тогда, накануне первого мая, аномальная жара сменилась резким похолоданием. Река, которая в жару не сумела полностью освободиться ото льда, местами вновь обледенела. А в редакции некоторые любители солнца уже в выходные успели немного позагорать на берегу. Поделились впечатлениями, и все решили первого мая – они работали, но день короткий – устроить легкий пикник.
– Вообще снежинки пролетают, – сказал, глядя в окно, фотограф Виктор. – Засада! Хотелось на пикник. Слушайте, у меня классная идея: не отменять! Более того, усугубить. Я ставлю бутылку шампанского тому, кто откроет завтра купальный сезон.
Почти вся редакция была в это время в большом кабинете Тани и Лены. Дистанции между Леной и коллективом, мягко говоря, больше не было. Ей даже казалось, что Володя, самый авторитетный человек здесь, своим откровенным поклонением ей, которое выражалось просто в тоне, взгляде, внимании к каждой мелочи, связанной с ней, – заразил всех. Она приходила, и все чувствовали, что начинается притягивающая, пленительная и заманчивая, замешанная на неизбежных драмах игра. Всегда присутствовала все более худая и мрачная Таня. С тайфуном не спорят. Лене было так тошно на душе в тот момент. Она уже не знала, что еще придумать: то, что не начиналось с Володей, должно быть убито и забыто. Но в другую газету не смогла поехать даже на «смотрины». Володя на ее демонстративные поездки домой с кем-то другим, в том числе и михмихо, как стали насмешливо называть в редакции Михаила Михайловича, не реагировал никак. Даже не пытался разговаривать. Здоровался, улыбался, что-то говорил по делу. Старался реже выходить из своего кабинета. Однажды Лена с Таней стояли у себя на площадке, где Таня курила. Он поднялся напомнить Тане, что он ждет материал в номер. И пошел вниз по лестнице. Лена смотрела на его лицо сверху… Это невероятно. И невыносимо. Просто глубоко несчастное лицо. И ресницы лежат на щеках. В общем, плохо ей было. И потому она сказала Виктору:
– Я согласна. Только, кроме шампанского, еще красная икра. Иначе не полезу.
На следующий день приехала в джинсах, теплом свитере, под ними был купальник. Все быстро сделали, что требовалось, собрались синхронно, радостно. Самые распорядительные привезли необходимое для костра и шашлыка. Пакеты с едой. Даже Таня притащила сумку с пирожками, которые якобы испекла сама. Лена подумала, что она все купила в магазине неподалеку, там как раз пекли пирожки. Но факт остается фактом: люди собрались на