Просветленные не ходят на работу. Олег Гор
голову медленно и осторожно, – не удовлетворившись словами, брат Пон взял меня за макушку и придержал, не давая мне сделать излишне резкое движение. – Только не обделайся…
Черное облако волновалось в каких-то сантиметрах от моих лопаток, от него веяло холодом. Не знаю, каким образом, но я ощущал, что внутри ничего нет, но что пустота, спрятанная за клубящимся пологом, может выпить всю мою жизнь за считанные мгновения.
Неужели так выглядит смерть? Не может быть… это бред…
Нет, я не обделался, но зубы мои застучали друг о друга, как настоящие кастаньеты. Жесткая конвульсия пробежала от копчика до макушки, и голова закружилась с чудовищной силой.
В следующий миг я обнаружил, что лежу мордой в землю и что мне на голову льют воду.
– Что… – сказал я, пытаясь опереться на дрожащие руки, чтобы подняться, – это… было?
– Ты видел смерть, – сказал брат Пон, опуская ведро. – Сейчас ты ее не видишь. Только это не значит, что она ушла. Она всегда рядом, наблюдает и ждет. А ну оглянись!
Новый приступ паники заставил меня рухнуть наземь и прикрыть затылок руками, будто ладони могли защитить меня от безжалостного выпада той клубящейся тьмы, присутствие которой я так остро теперь ощущал.
– Оглянись, не бойся, – повторил брат Пон.
Я осторожно повернул голову, скосил глаза и понял, что не вижу ничего особенного. Судя по положению солнца, давно перевалило за полдень, двое молодых монахов исчезли неизвестно куда.
– Это была галлюцинация, – сказал я. – Вы загипнотизировали меня… или нет… Подмешали какую-то дрянь в рис… или дали чего-то понюхать…
Брат Пон молчал и улыбался, и я заткнулся, осознав, что несу ерунду.
Но признать, что я не метафорически, а на самом деле столкнулся лицом к лицу со смертью, я не мог: в том мире, в котором я прожил почти четыре десятилетия, не было места таким событиям.
Голова трещала, руки подергивались, и страх все так же крепко держал меня в леденящих объятиях.
– Вы со всеми так поступаете? – спросил я с упреком. – С каждым послушником?
– Нет, не так, – отозвался брат Пон. – Кому-то это не нужно, кому-то повредит. Общих правил и принципов не существует, ведь учение – это всегда конкретное послание конкретному человеку, и всякий раз выбираются особые средства, чтобы доставить его по назначению. Ну что, ты пойдешь сам или мне придется тебя нести? Такую-то тушу, ха-ха.
Шутка меня не развеселила, я даже не улыбнулся.
Кое-как сумел подняться, и мы зашагали в сторону вата.
Но при каждом шорохе в зарослях я вздрагивал, пугливо съеживался и втягивал голову в плечи. Смерть была рядом, неумолимая и безжалостная, готовая нанести удар, – это я ощущал всеми печенками.
Даже следующим утром я окончательно не пришел в себя.
Шарахался от каждой тени, ловил себя на постоянном желании оглянуться, посмотреть, что там за моей спиной, а воспоминания об увиденном вчера заставляли меня обливаться холодным