Ночь над водой. Кен Фоллетт
писали записки под табличкой «Соблюдайте тишину»? Ты сразу все поняла, тебе не потребовались объяснения. Другие женщины сочли бы меня сумасшедшим, но я тебе понравился таким.
Верно, подумала Диана; когда она вела себя странно, например, закуривала трубку или выходила на улицу, не надев трусиков, или посещала фашистские митинги, крича наподобие пожарной тревоги, Мервин раздражался, а вот Марк довольно посмеивался.
Он провел рукой по ее волосам, погладил по щеке. Постепенно паника, владевшая ею, начала куда-то отлетать, она успокоилась. Диана положила голову на плечо Марка, ее губы коснулись нежной кожи его шеи. Она почувствовала, как движутся кончики его пальцев по ее бедру, забираются под юбку, гладят ноги изнутри, в том месте, где кончаются чулки. Сегодня этого не должно случиться, мелькнула слабая мысль.
Он нежно положил ее на спину, шляпка упала на пол.
– Это неправильно, – пролепетала она.
Он поцеловал ее в губы, лаская их своими губами. Она почувствовала его пальцы через тонкий шелк трусиков, и по телу Дианы пробежала сладостная дрожь. Еще мгновение, и мужские пальцы проникли в нее.
Марк знал, чего она хочет.
Однажды в начале лета, когда они, обнаженные, лежали в спальне гостиничного номера, прислушиваясь к шуму волн за открытыми окнами, он вдруг спросил:
– Покажи мне, как ты касаешься себя сама.
Ей стало стыдно, и она сделала вид, что не поняла его:
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь. Как ты ласкаешь себя? Покажи мне. И я буду знать, что ты особенно любишь.
– Я этого не делаю, – солгала она.
– Ну, девушкой… еще до замужества, тогда уж наверняка делала, ведь это делают все. Покажи.
Она хотела отказаться, но тут же поняла: то, что он предлагает, будет ужасно волнующе.
– Ты хочешь, чтобы я сама завела себя… там… а ты будешь смотреть? – спросила она, и голос ее дрожал от желания.
Он улыбнулся и упрямо кивнул.
– Ты хочешь, чтоб до конца?
– До конца.
– Ой, не могу, – сказала она, но сделала, как просил Марк.
Сейчас кончики его пальцев уверенно коснулись тех самых мест, тем же знакомым движением, с тем же нажимом, и она, закрыв глаза, целиком отдалась пронзившим ее ощущениям.
Вскоре она тихо застонала и начала ритмично покачивать бедрами. Она почувствовала на своем лице его горячее дыхание, и он приник к ней еще ближе. И в тот момент, когда она уже теряла над собой контроль, он настоятельно потребовал:
– Посмотри на меня.
Она открыла глаза. Он продолжал ее ласкать, как и прежде, но только немножко быстрее.
– Не закрывай глаз, – сказал Марк.
Смотреть в его глаза в такие моменты – в этом было что-то невыразимо интимное, своего рода сверхнагота. Словно он видел все и знал про нее все, и она почувствовала неведомую прежде свободу, потому что больше нечего было прятать. И тут она достигла пика, но заставила себя не отрывать от него глаз, ее бедра дрожали, рот судорожно ловил воздух в спазмах удовольствия, сотрясавших все ее тело. Он улыбался, глядя на нее, и сказал:
– Я