Ночь над водой. Кен Фоллетт
готовая разрыдаться, с горечью произнесла:
– Как ты можешь смеяться? Ведь произошла трагедия!
Элизабет восхищалась нацистами. Она говорила по-немецки – благодаря немке-гувернантке, задержавшейся в семье Оксенфордов дольше других воспитателей и учителей, обе сестры хорошо знали немецкий, – несколько раз ездила в Берлин и дважды обедала с самим фюрером. Маргарет считала нацистов снобами, которым льстило восхищение английской аристократки.
Маргарет повернулась к Элизабет:
– Настало время всем нам подняться против этих бандитов.
– Они не бандиты! – возмутилась Элизабет. – Это гордые, сильные, чистокровные арийцы, и то, что наша страна вступила с ними в войну, – настоящая трагедия. Отец прав – белые люди уничтожат друг друга, и мир достанется полукровкам и евреям.
Маргарет не желала слушать эту галиматью.
– Не вижу в евреях ничего плохого! – воскликнула она.
Отец поднял вверх палец:
– В них нет ничего плохого, когда они знают свое место.
– Согласно твоей фашистской теории, это место под каблуком солдатского сапога. – Она чуть не сказала «согласно твоей мерзейшей теории», но вдруг испугалась и сдержалась. Слишком сильно сердить отца было небезопасно.
– А по твоей большевистской теории, евреи должны всеми командовать! – вскинулась Элизабет.
– Я не большевичка, я – социалистка.
Перси, передразнивая акцент матери, печально произнес:
– Это немыслимо, дорогая, ты же принадлежишь к англиканской церкви.
Маргарет против собственного желания опять расхохоталась, и снова ее смех возмутил сестру:
– Ты хочешь разрушить все чистое и прекрасное, которое для тебя лишь повод для смеха.
Этот выпад вряд ли заслуживал ответа, но Маргарет все же хотелось высказать свою точку зрения. Она повернулась к отцу:
– Ну, насчет Невилла Чемберлена я с тобой согласна. Он значительно ослабил наши военные позиции, позволив фашистам захватить Испанию. Теперь враг не только на востоке, но и на западе.
– Чемберлен вовсе не отдал Испанию фашистам, – возразил отец. – Британия подписала с Германией, Италией и Францией пакт о невмешательстве. Мы всего лишь оставались верны своему слову.
Это было сплошное лицемерие, что он сам хорошо понимал. Маргарет даже покраснела от возмущения.
– Мы оставались верны своему слову, тогда как немцы и итальянцы нарушили свое! – запротестовала она. – Потому-то фашисты получили оружие, а демократам не помог никто… Кроме героев-добровольцев.
Воцарилась неловкая тишина, которую нарушила мать:
– Мне ужасно жаль, что Ян погиб, дорогая, но он оказывал на тебя очень дурное влияние.
Внезапно Маргарет почувствовала, что сейчас разрыдается.
Ян Рочдейл воплощал все лучшее, что пока случилось в ее жизни, и боль при мысли о его смерти душила ее.
Годами она танцевала