Леди и одинокий стрелок. Валерия Вербинина
мгновений (или, может быть, даже минут) я очнулся уже на полу. Во рту скопилась кровь, и я выплюнул ее.
– Усади его на стул. Я не хочу, чтобы он запачкал тут.
Федерико и Лопес подтащили меня к стулу и бросили на него, как мешок с чем-то непотребным. Мысленно я перебирал все пытки, каким бы подверг их, освободившись, но ни одна не казалась мне достаточной расплатой за то, что они со мной сделали.
– Сеньор Стил, – сказал Санчес устало, – вы же умный человек.
– Но до вас мне далеко.
– Вот видите. – Он повел пухлыми покатыми плечами. – Итак, вернемся к нашему прекрасному алмазу величиной с грецкий орех. Откуда он?
– Я уже сказал вам: я выиграл его в карты.
– У страшного гринго с черной бородой, так?
В голове у меня шумело, и я тупо уставился на него, не понимая, что он, черт побери, имеет в виду.
– У него не было бороды, – наконец выдавил я из себя.
– Может, мне стоит заняться им, сеньор? – предложил человек с тяжелой рукой, которого звали Лопес.
– Сеньор Стил, – сказал Санчес сурово, – я не думал, что вы станете рассказывать мне сказки, рассчитывая, что я им поверю. Ведь мы с вами прекрасно знаем, откуда этот камень… – И он щелкнул пальцами. – 16 ноября 1880 года…
Санчес заерзал на месте. Я молчал.
– Упрямый человек, – сказал он со вздохом.
– При чем тут ноябрь? – спросил я.
– Не прикидывайтесь дурачком, сеньор! – сурово бросил Санчес. – 16 ноября прошлого года был ограблен поезд. В одном из вагонов перевозился особо важный груз – партия неотшлифованных алмазов. Это дело вызвало большой шум. О, очень большой!
Я и впрямь вспомнил, что читал что-то о том ограблении в газетах.
– Было проведено тщательное расследование, но оно ничего не дало. Алмазы как в воду канули. – Санчес обернулся к Федерико. – Как по-твоему, амиго, сколько они стоили?
Тот заморгал, растерянно соображая. Мне казалось, что еще немного, и я услышу, как скрипят извилины у него в голове. Было ясно, что сегодня он увидел алмаз впервые в жизни.
– Две тысячи долларов? – робко предположил он в порыве вдохновения.
– Дурак, – снисходительно бросил Санчес. – Много больше. Может быть, сто тысяч долларов. Может, миллион.
– Madre de Dios![4] – ахнул Федерико и на всякий случай перекрестился.
Надо сказать, я не осуждал его за этот жест.
– В конце концов, – промурлыкал Санчес, мечтательно шевеля сцепленными на животе пальцами, – их всех перестреляли. Я имею в виду бандитов, разумеется. Но ни при одном из них камней не обнаружили.
– Потому что их спрятали? – сообразил я.
– Вот видите, амиго, – расцвел Санчес. – К чему запираться? Вы ведь понимаете, что в нашей стороне алмазы весьма редки, а такой величины, как этот, – и подавно. Так что я сложил два и два и решил: вам должно быть что-то известно об этом кладе. Или тайнике – называйте, как хотите.
Он выдержал значительную паузу. Федерико облизывал губы кончиком языка и растерянно почесывал нос. Из симпатичного, располагающего
Матерь Божья!