Хорднек. Ярость Мортифера. Георгий Бобровников
здесь хоть минуту, чувствовал нарастающую уныние и тоску. Хоть улицы и были наводнены людьми, здесь не стоял свойственный большим городам шум, даже особой давки не было. Каждый человек в этой толпе монотонно проходил мимо других, поникнув головой, даже случайно не встречаясь взглядом с остальными. Словно никто не хотел видеть других людей.
В книгах этот район называют Петлей Мертвеца. Да… Лучшего названия этому месту не придумаешь.
Мимо нас прошел целый отряд стражников, которые вели за собой закованных в кандалы бандитов. Эту процессию замыкал воистину грандиозный рыцарь. На нём блестели невероятно огромные латные доспехи. Я мог только диву даваться, как же он в них ходит? Но, услышав скрип шестерёнок, быстро осознал, что ничего удивительного здесь нет. Отполированный до блеска доспех был окантован золотом, а на нагруднике красовался серебряно-золотой герб Дареохона. Приглядевшись к доспеху внимательнее, я обнаружил множество изъянов в конструкции. Любой достаточно точный удар мог бы серьёзно его повредить. Когда же я усмотрел толстую подошву стальных сапогов, мне стало ясно, что его доспех предназначен не столько для защиты, сколько для устрашения, с чем он действительно отлично справлялся. Если бы мне пришлось драться с таким громилой, в первые секунды драки я бы точно растерялся. Достаточно, чтобы он снёс мне голову гигантским двуручным мечом.
Когда колонна скрылась за поворотом, серый поток людей опять стал застилать мой взор. От всей этой атмосферы уныния и безнадёжности мне становилось не по себе. Надеясь хоть как-то от неё отделаться, я повел Хорднека через закоулки.
Конечно, там было немноголюдно, но от этого гнёт давил еще сильнее. Из-за плотной застройки района в его закоулках было очень мало света, а здания, казалось, свисали в них еще сильнее. Я регулярно оглядывался по сторонам. Здесь, как нигде, местный народ представал перед нами во всей сомнительной красе: грязные, потрепанные люди, укутанные, если так можно сказать, в гниющие лохмотья. Вот сидит одноногий старик, который жуёт чёрствую булку хлеба, иногда деля её с больной собакой, на чьей морде ярко выделялся подбитый и почти отсутствующий глаз. Вот старая женщина притащила котят, которые, пожалуй, были единственными жителями Петли, которые издавали хоть сколько-то громкие звуки, и пытается отдать их проходящим мимо людям в надежде, что среди них может найтись доброе и заботливое сердце. Но ведро с торчащими из него мохнатыми лапками убедило меня в том, что здесь таких нет.
– Прибежище убогих, – роптал Хорднек. – Здесь мне самое место.
Я хотел сказать Хорднеку, что он не прав, но слова так и не покинули моего рта. Видимо, влияние Петли начало распространяться и на меня.
Ну и пусть. Лишние разговоры только замедлили бы нас.
Вдруг из подворотни выскочил какой-то мальчуган. Он затараторил про больную умирающую маму, и как ему нужны деньги на её лечение и еду. Я полез в кошелек, подцепленный к поясу, и протянул ему горсть серебряных монет.