Письма императора. Валерия Вербинина
он.
– А любовь и не должна приносить счастье, – отозвалась Амалия, просматривая очередное письмо, в котором наследник писал, что его жизнь была бы совсем невыносима, если бы не милая Мари. – Она сама уже есть счастье.
Монталамбер улыбнулся.
– Мне нравится, что вы так думаете, – сказал он.
Амалия метнула на него подозрительный взгляд и сложила письма.
– Здесь все одиннадцать, – промолвила она, после чего открыла свою сумочку и извлекла оттуда сложенную вчетверо бумагу.
Монталамбер рассеянно взглянул на листок.
– Что это? – спросил он.
– Ваши семьдесят пять тысяч, – ответила Амалия. – Держите.
– Нет, – внезапно произнес Монталамбер. – Так дело не пойдет.
И прежде чем Амалия успела сообразить, что происходит, он подскочил к ней, выхватил из ее рук драгоценную шкатулку и вернулся на свое место. Амалия медленно поднялась с кресла. Щеки ее заполыхали. Скарамуш негромко зарычал.
– Условия меняются, – сказал граф. – Сядьте, Амалия, прошу вас.
Сознавая свое бессилие, Амалия опустилась на сиденье. Монталамбер сел в кресло и поставил шкатулку на подлокотник.
– Эти письма, – веско и рассудительно заговорил он, – стоят много дороже, чем какие-то семьдесят пять тысяч, и вы прекрасно это знаете.
– Так я и думала, – мрачно сказала Амалия. – Вы захотели поднять цену. Почему же не предупредили об этом Шереметева? Теперь придется ждать, когда мне пришлют остальные деньги.
– Деньги тут ни при чем, – отозвался Монталамбер.
– В самом деле? – иронически промолвила Амалия. – Тогда что я тут делаю? И что за бумага у меня в руке? Неужели не вексель на семьдесят пять тысяч? Ведь это же целое состояние!
– Не для меня, – спокойно ответил Монталамбер. – Я и так богат, к вашему сведению.
– Да-да, я знаю. – Амалия вся кипела. – А своей деятельностью вы занимаетесь из чистой благотворительности.
– Моя деятельность? – Граф улыбнулся, поглаживая шкатулку. – Понимаю. Вы хотите сказать, что я гнусный шантажист.
– О нет! – ехидно парировала Амалия. – Конечно же, вы сама добродетель, только я этого почему-то не разглядела.
– Добродетель? – Монталамбер улыбнулся еще шире. – Нет, Амалия, вы не правы. Я – кара господня.
– Даже так?
– Именно так. Вы знаете, Амалия, что за люди попадаются в мои сети? Мошенники, мерзавцы, малодушные предатели, попросту преступники. Однажды они совершили тяжкий грех, но общество их не покарало. Да что там общество – их никто не покарал, и никто даже не знает о том, что они сотворили. Получается, что все дозволено, если никто об этом не знает. Можно украсть, обмануть девушку, предать друга, можно убить богатую жену, отравить собственного мужа. К счастью, люди неосторожны и вдобавок болтливы, и чаще всего они доверяют бумаге именно то, что не следует доверять никому. Рано или поздно эти строки попадают мне на глаза, и тогда я начинаю действовать. Ах, какой же страх охватывает их, этих червяков, когда они понимают, что правда может выйти наружу!